ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

 

ЧИЧЕК (CICEK) ПРОТИВ ТУРЦИИ

ЖАЛОБА № 25704/94

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

27 февраля 2001 г.

 

СТРАСБУРГ

 

По делу "Чичек против Турции" Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:

Э. Пальм, Председателя Палаты,

В. Томассен,

Л. Феррари Браво,

Б. Цупанчича,

Т. Панцыру,

Р. Марусте, судей,

Ф. Гюльчюклю, судьи ad hoc,

а также с участием М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,

заседая 6 февраля 2001 г. за закрытыми дверями, принял следующее Постановление:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Дело было инициировано жалобой (№ 25704/94), поданной 8 нояб­ря 1994 г. в Европейскую Комиссию по правам человека против Турецкой Республики гражданкой Турции Хамзой Чичек (Hamsa Cicek) (далее - заявитель) в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

 

2. Интересы заявителя в Европейском Суде представляли Кевин Бойл (Kevin Boyle) и Франсуаза Хэмпсон (Francoise Hampson), профессоры Эссекского университета (University of Essex), Соединенное Королевство. Власти Турции были представлены своим Уполномоченным при Евро­пейском Суде по правам человека.

 

3. Заявитель жаловалась на то, что двое ее сыновей, Тахсин Чичек (Tahsin Cicek) и Али Ихсан Чичек (Аli ihsan Cicek), а также ее внук Чайан Чичек (Qayan Cicek) исчезли при обстоятельствах, за которые несет от­ветственность государство-ответчик. В связи с этим она ссылалась на Статьи 2, 3, 5, 13, 14 и 18 Конвенции.

 

4. 26 февраля 1996 г. жалоба была признана Европейской Комиссией приемлемой для рассмотрения по существу. С целью установления обсто­ятельств исчезновения двух сыновей и внука заявителя Европейская Ко­миссия в соответствии с подпунктом (а) пункта 1 Статьи 28 Конвенции провела свое собственное расследование. Она назначила трех представи­телей, которые взяли показания у свидетелей на слушании, проходившем с 16 по 20 июня 1997 г. и с 15 по 19 июня 1998 г. в г. Анкара (Ankara). 1 ноября 1999 г. на основании второго предложения пункта 3 Статьи 5 Протокола № 11 к Конвенции дело было передано в Европейский Суд, при этом на тот момент Европейская Комиссия еще не закончила свое расследование.

 

5. Жалоба была передана на рассмотрение в Первую секцию Европей­ского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). Внутри данной Секции в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента была составлена Па­лата, на которую было возложено рассмотрение данного дела (пункт 1 Статьи 27 Конвенции). Риза Тюрмен, судья, избранный от Турции, отка­зался от участия в рассмотрении дела (Правило 28 Регламента). Соответ­ственно, власти Турции назначили в качестве судьи ad hoc Фейяза Гюль­чюклю (Feyyaz Golciiklii) (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 1 Пра­вила 29 Регламента).

 

6. Заявитель и власти Турции представили свои письменные объясне­ния по существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента). После проведения консультаций со сторонами Палата приняла решение об отсутствии не­обходимости проведения слушания по делу (пункт 2 Правила 59 Регла­мента in fine).

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛ А

 

А. Заявитель

 

7. Заявитель, Хамза Чичек, 1930 года рождения, гражданка Турции, проживает в деревне Дернек (Dernek) округа Лидже (Lice) вилайета Дийярбакир (Diyarbakir) на юго-востоке Турции. Она подала жалобу от своего имени, а также от имени двоих ее сыновей, Тахсина (в 1994 году ему было 44 года) и Али Ихсана (в 1994 году — 20 лет), и своего внука Чайана Чичека, исчезнувших при обстоятельствах, за которые власти Турции, предположительно, несут ответственность.

 

В. Факты по делу

 

8. Факты исчезновения двоих сыновей и внука заявителя являются предметом спора. Факты, представленные заявителем, приводятся далее в Подразделе 1. Факты, представленные властями Турции, содер­жатся в Подразделе 2.

 

9. Краткое содержание документов, представленных заявителем и властями Турции в поддержку своих утверждений, и свидетельские пока­зания, полученные в ходе слушания, проводившегося в Анкаре Европей­ской Комиссией, приведены далее в Разделе С.

 

1. Факты, представленные заявителем

 

10. 10 мая 1994 г. примерно в 6 часов утра около ста солдат штаба жандармерии округа Лидже совершили рейд на деревню, где проживала заявитель. Они вошли в деревню, оставив автомобили у въезда в нее.

 

11. Солдаты обошли дома, чтобы разбудить жителей, и велели им со­браться у мечети и взять с собой свои удостоверения личности. Когда около 400 жителей деревни собрались у мечети, солдаты отобрали удостоверения личности у всех мужчин. Женщины и дети были распущены по домам, по причине чего они не могли свидетельствовать о том, что произошло далее. Согласно тому, что сказали заявителю мужчины, проживавшие в деревне, присутствовавшие там, солдаты провели проверку документов, выкрикивая имена жителей одно за другим по списку. После этого солдаты вернули удостоверения личности всем жителям, кроме Рамазана Акьола (Ramazan Akyol), Февзи Фидантека (Fevzi Fidantek), Мехмета Ёзинекчи (Mehmet Ozinekci), Мехмета Демира (Mehmet Demir) и Али Ихсана Чичека (сына заявителя). Этим пятерым жителям велели встать в стороне. Тахсину Чичеку (второму сыну заявителя) удостоверение личности сначала вернули, но его тут же вызвали обратно и поместили вместе с другими пятью жителями.

 

12.Солдаты покинули деревню, арестовав этих шестерых жителей. Свидетели подтвердили, что задержанные были размещены в школе-ин­тернате округа Лидже. Утверждалось, что Тахсин Чичек, Али Ихсан Чичек и Рамазан Акьол подвергались там жестокому обращению.

 

13. Выяснилось, что на второй день содержания под стражей солдаты отделили Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека от других задержанных, сказав, что они освобождают братьев, а позже освободят всех остальных.

 

14. На следующий день остальные четверо жителей были освобождены. Когда они вернулись домой, то были удивлены, узнав, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек не вернулись домой, хотя они были уже освобождены.

 

15. Примерно через 20 дней после ареста ее сыновей заявитель встре­тилась с жителем деревни, который был отпущен из школы-интерната округа Лидже, где, как она считала, содержались ее сыновья. По описанию заявителем своих сыновей этот житель подтвердил, что он содержался с двумя братьями, соответствующими данному описанию.

 

16. Заявитель также встретилась с другим жителем деревни, который был отпущен за месяц до этого из школы-интерната округа Лидже. Когда заяви­тель описала своих сыновей и спросила, не видел ли он их, житель деревни подтвердил, что он содержался вместе с человеком, похожим на Тахсина.

 

17. Очевидцы рассказали заявителю, что 27 мая 1994 г. службы без­опасности забрали сына Тахсина Чайана (то есть ее внука) из сада рядом с домом их семьи. У Чайана, которому на момент событий было шест­надцать лет, было слабое зрение; он вообще не мог видеть ночью, а при дневном свете мог видеть на расстоянии примерно одного метра.

 

18. Заявитель несколько раз делала запросы с тем, чтобы найти своих сыновей и внука. Она дважды посещала штаб жандармерии округа Лидже и спрашивала о них. Ей говорили, что не могут ничем помочь. Заявитель является престарелой женщиной, проживает в деревне и не говорит по-турецки. Это ограничивало возможности ее действий по поиску. Ее дочь, Фериде Чичек (Feride Cicek), проживающая в г. Дийярбакир, неоднократ­но обращалась к прокурору Суда государственной безопасности вилайета Дийярбакир. Ей был дан ответ, что ее братья и племянник (то есть сыновья заявителя и ее внук) не находятся под стражей.

 

2. Факты, представленные властями Турции

 

19. Власти Турции утверждали, что сыновья и внук заявителя не содер­жались под стражей службами безопасности, и отрицали, что 10 мая 1994 г. в деревне Дернек службами безопасности проводилась какая-либо операция. Они указывали, что эта деревня не находится в зоне между округами Кульп (Kulp) и Лидже вилайета Дийярбакир, где с 23 апреля по 10 мая 1994 г. проводились военные операции. В связи с этим власти Турции ссылались на списки лиц, содержавшихся под стражей, в которых имена Тахсина Чичека, Али Ихсана Чичека и Чайана Чичека не упоминаются, а также на показания двух жителей деревни Дернек, которые подтверждали, что 10 мая 1994 г. в их деревне никакие военные операции не проводились.

 

20. Полное расследование ввиду утверждений заявителя было начато по приказу Главной жандармерии, а позднее предварительное следствие под номером 1997/182 было инициировано прокурором округа Лидже. Староста деревни Бехчет Йилмаз (Behcet Yilmaz) и житель деревни Дернек Шюкрю Челик (Siikrti Celik) 29 сентября 1995 г. дали показания жандар­мам. Другой житель деревни Дернек Раиф Аксу (Raif Aksu) заявил, что не помнит, чтобы какие-либо военные операции проводились в его деревне, и что лица, имена которых были ему зачитаны, не были арестованы, как утверждалось. 8 июля 1997 г. прокурор округа Лидже взял показания у Рамазана Акьола, Февзи Фидантека, Мехмета Ёзинекчи и Мехмета Де­мира в качестве свидетелей по делу.

 

21. Власти Турции утверждали также, что есть серьезные основания полагать, что сыновья заявителя Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек пере­ехали в Сирию, где у них имеются родственники.

 

С. Свидетельские показания, полученные Европейской Комиссией 1. Письменные показания

 

22.Стороны представили различные документы относительно рассле­дования, проводившегося после исчезновения Али Ихсана Чичека, Тах­сина Чичека и Чайана Чичека.

 

(а) Официальные документы

 

Списки лиц, содержащихся под стражей

 

23. Списки лиц, содержавшихся под стражей в участке жандармерии округа Лидже с 24 апреля по 3 июля 1994 г., свидетельствуют о том, что Тахсин Чичек был взят под стражу 24 апреля 1994 г. и освобожден 26 ап­реля 1994 г.

 

24. В списках лиц, содержавшихся под стражей в Управлении по борь­бе с терроризмом округа Лидже в отделе дознания штаба жандармерии вилайета Дийярбакир в период с 1 апреля по 31 мая 1994 г., нет имен Тахсина Чичека, Али Ихсана Чичека и Чайана Чичека.

 

План школы-интерната округа Лидже

 

25. По запросу представителей Европейской Комиссии власти Турции представили план школы-интерната округа Лидже. На плане обозначены первый, второй и третий этажи, при этом на нем не обозначен подвал.

 

Рапорт об операции, составленный полковником штаба жандармерии вилайета Дийярбакир в сентябре 1997 года

 

26. Второй полк специального назначения докладывает, что с 23 ап­реля по 10 мая 1994 г. военные операции проводились в Саггёзе (Saggoze), Кайгисизе (Kaygisiz), Далтепе (Daltepe), Мизагюл Даги (Mizagul Dagi), Чотуке (Cotuk) и Херпиносе (Herpinos), местности, расположенной между округами Кульп и Лидже вилайета Дийярбакир. Согласно рапорту деревни Дернек и Арикли (Arikli), хотя они и расположены рядом, оставались вне зоны проведения операций.

 

Показания Бехчета Йилмаза, главы администрации деревни Дернек, полученные жандармами 29 сентября 1995 г.

 

27. На допросе свидетеля спрашивали о том, что ему известно и какого он мнения относительно утверждений Хамзы Чичек, заявленных в жало­бе, поданной в Европейскую Комиссию по правам человека. Он ответил, что не припоминает, проводилась ли 10 мая 1994 г. в деревне операция. Он утверждал, что Рамазан Акьол, Февзи Фидантек, Мехмет Ёзинекчи и Мехмет Демир не были задержаны. Далее он указывал, что в действитель­ности эти люди и не проживали в деревне.

 

Показания Шюкрю Челика, жителя деревни Дернек, полученные жандармами 29 сентября 1995 г.

 

28. На допросе свидетеля спрашивали о том, что ему известно и какого он мнения относительно утверждений Хамзы Чичек, заявленных в жало­бе, поданной в Европейскую Комиссию по правам человека. Он ответил, что не припоминает, проводилась ли военная операция 10 мая 1994 г. Он утверждал, что лица, упоминаемые в жалобе, не были задержаны служба­ми безопасности.

 

Показания Мехмета Демира, взятые прокурором 8 июля 1997 г.

 

29. На допросе свидетель рассказал, что три года назад солдаты вошли в деревню Дернек и расспрашивали жителей о террористах, которые часто посещали деревню. Потом он был арестован вместе с Рамазаном Акьолом, Февзи Фидантеком, Мехметом Ёзинекчи, Али Ихсаном Чичеком и Тахсином Чичеком и отправлен в школу-интернат округа Лидже. Свидетель указал, что, когда их привезли, им завязали глаза и поместили всех в одну комнату. На третий день задержания их перевезли на другую военную базу в Лидже и там освободили. Как он заявил, Али Ихсан и Тахсин были освобождены за день до того. Далее свидетель утверждал, что никто из них во время содержания под стражей не подвергался жестокому обраще­нию. Он не видел Али Ихсана и Тахсина после их освобождения и не располагает никакой информацией относительно исчезновения Чайана.

 

Показания Мехмета Ёзинекчи, взятые прокурором 8 июля 1997 г.

 

30. Свидетель рассказал, что примерно три года назад в четверг рано утром солдаты вошли в деревню, проверили удостоверения личности жителей и арестовали Февзи Фидантека, Рамазана Акьола, Мехмета Демира, Али Их­сана Чичека, Тахсина Чичека и его самого. Их отвезли в школу-интернат округа Лидже вместе с другими задержанными из соседних деревень. В школе-интернате им завязали глаза и поместили в комнату около бани (Натат) в подвале здания. Заявитель утверждал, что в течение двух ночей, которые они провели в заключении, задержанные не допрашивались солда­тами. Их освободили из расположения полка в субботу, в то время как Тахсин и Али Ихсан были освобождены в пятницу. Он не располагал какой-либо информацией относительно их местонахождения или исчезновения Чайана Чичека. Более того, он не слышал и не видел, чтобы Али Ихсан Чичек и Тахсин Чичек подвергались жестокому обращению во время задержания. Показания Февзи Фидантека, взятые прокурором 8 июля 1997 г.

 

31. В своих показаниях, данных прокурору, Февзи Фидантек утверж­дал, что около трех лет назад солдаты вошли в их деревню и велели жителям собраться около мечети. Затем солдаты отделили Рамазана Акьо­ла, Мехмета Демира, Мехмета Ёзинекчи, Али Ихсана Чичека, Тахсина Чичека и его самого от других жителей и отвезли их в школу-интернат округа Лидже. Свидетель утверждал, что там были и другие задержанные из соседних деревень. Солдаты держали задержанных в подвале школы-интерната в течение двух ночей и трех дней. По мнению свидетеля, Тахсин и Али Ихсан были освобождены в пятницу, а остальные задержанные, включая свидетеля, в субботу. Свидетель указывал, что у Тахсина был автомобиль-такси и что он достаточно часто уезжал. Далее свидетель ут­верждал, что спустя примерно двадцать дней после их задержания в де­ревне Дернек была проведена еще одна операция, после которой исчез сын Тахсина Чайан. Февзи Фидантек утверждал, что во время содержания под стражей у них были завязаны глаза, но поскольку в комнате не было солдат, задержанные могли общаться друг с другом. Он также утверждал, что во время содержания под стражей никто не подвергался жестокому обращению. Наконец, свидетель утверждал, что он понятия не имеет о местонахождении двух братьев.

 

(b) Документы, представленные Ассоциацией по защите прав человека вилайета Дийярбакир

 

Доклад, составленный Ассоциацией по защите прав человека вилайета Дийярбакир (далее — АЗПЧ) относительно ходатайства Фериде Чичек, дочери заявителя, поданного прокурору Суда государственной безопасности вилайета Дийярбакир

 

32. Документы содержат описание действий, предпринятых Фериде Чичек по поиску своих родственников.

 

33. 20 июля 1994 г. Фериде Чичек подала два ходатайства прокурору вилайета Дийярбакир, в которых она спрашивала, действительно ли двое ее братьев, арестованных службами безопасности 10 мая 1994 г., находятся в заключении. На это она получила лишь устный ответ, что они не содержатся в заключении. В тот же день она подала прокурору еще одно ходатайство относительно исчезновения ее племянника Чайа­на Чичека. И снова она получила устный ответ, что Чайан не содер­жится в заключении.

 

Показания Хамзы Чичек, данные 27 июля 1994г. члену АЗПЧ вилайета Дийярбакир

 

34. В своих показаниях, данных АЗПЧ, Хамза Чичек утверждала, что она проживала в деревне Дернек, округ Лидже, вилайет Дийярбакир, и следующим образом оценила исчезновение двух ее сыновей, Али Ихсана Чичека и Тахсина Чичека, и ее внука Чайана Чичека.

 

35. 10 мая 1994 г. солдаты из штаба жандармерии округа Лидже про­вели рейд на их деревню и велели жителям собраться у мечети. Была проведена проверка документов и после этого все женщины и дети были распущены по домам. Таким образом, Хамза не могла видеть, что проис­ходило дальше. Согласно тому, что она слышала от других жителей де­ревни, солдаты арестовали Рамазана Акьола, Февзи Фидантека, Мехмета Ёзинекчи, Мехмета Демира и двух ее сыновей, Али Ихсана Чичека и Тахсина Чичека, и отвезли их в школу-интернат округа Лидже. Хамзе рассказали, что ее сыновья были отпущены на второй день после их задержания, а остальные задержанные — на следующий день.

 

36. Спустя примерно двадцать дней после ареста ее сыновей Хамза Чичек встретилась с жителем деревни, который содержался под арестом вместе с ее сыновьями. По описанию ею своих сыновей житель деревни сказал Хамзе Чичек, что он видел их во время содержания под стражей. Он также сказал, что во время содержания под стражей он подвергался жестокому обращению, равно как и почти все находившиеся там.

 

37. Позже Хамза Чичек встретилась с другим жителем деревни, освобож­денным из школы-интерната округа Лидже за месяц до того. Этот житель сказал Хамзе, что во время нахождения под стражей он видел кого-то, кто мог быть Тахсином, который, казалось, испытывал страдания из-за жесто­кого обращения с ним. Этот житель подтвердил, что в последний раз он видел человека, похожего на Тахсина, в штабе жандармерии округа Лидже.

 

38. Согласно тому, что рассказали Хамзе 27 мая 1994 г., сына Тах­сина Чайана также забрали службы безопасности из сада, примыкаю­щего к их дому.

 

39. Далее, Хамза утверждала, что она запросила информацию из штаба жандармерии округа Лидже относительно ее двух сыновей и ее внука. В ответ ей было сказано, что начальник жандармерии округа Лидже ничем помочь ей не может. Более того, дочь Хамзы Чичек Фериде Чичек подала два хода­тайства прокурору Суда государственной безопасности вилайета Дийярбакир, который ответил, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек не находятся в заключении. Как утверждала Хамза Чичек, она боится, что ее сыновья были убиты службами безопасности во время содержания под стражей.

 

2. Устные показания

 

40. Европейская Комиссия провела два слушания в Анкаре с 16 по 20 июня 1997 г. и с 15 по 19 июня 1998 г. и заслушала показания восьми свидетелей. Свидетельские показания можно кратко изложить следую­щим образом.

 

(а) Хамза Чичек

 

41. Заявитель, 1930 года рождения, на момент слушаний проживала в деревне Дернек. Во время событий она находилась в деревне. Она под­твердила, что подала жалобу в Ассоциацию по защите прав человека ви­лайета Дийярбакир относительно исчезновения ее двоих сыновей, Тахси­на Чичека и Али Ихсана Чичека, и ее внука Чайана Чичека. Далее она указывала, что поручила Франсуазе Хэмпсон представлять ее интересы в Европейской Комиссии по правам человека.

 

42. В мае 1994 года Тахсин Чичек проживал в деревне Дернек в своем доме, расположенном напротив дома заявителя. Он был женат, и у него было семеро детей. Али Ихсан, проживавший с заявителем, готовился к прохождению военной службы. У заявителя также было четыре дочери. Чайан был сыном Тахсина и проживал со своим отцом.

 

43. В день, когда произошли данные события, рано утром, оставив автомобили при въезде в деревню, солдаты вошли в нее. Они приказали жителям собраться у мечети. Заявитель предполагала, что эти солдаты прибыли из Лидже. Они провели проверку документов. Отведя в сторону пятерых жителей, включая сына заявителя Али Ихсана, они велели ос­тальным жителям расходиться по домам. Хотя сначала солдаты освобо­дили Тахсина, спустя несколько минут они снова его вызвали и приказали встать вместе с другими пятью жителями.

 

44. Издалека заявитель видела, как Али Ихсан и Тахсин были арестованы. Солдаты приказали задержанным раздеться донага для обыска. Когда сол­даты ушли, заявитель попыталась последовать за ними, но была остановлена тремя жандармами. Позже она слышала, что задержанных отправили в ок­ружную школу-интернат. Дважды она приходила в отряд специального на­значения Отделения жандармерии округа Лидже и спрашивала о своих сы­новьях. Ее направили к начальнику жандармерии округа Лидже.

 

45.Заявитель рассказала, что здание школы-интерната округа Лидже частично используется военными. В здании размещаются как учащиеся и преподаватели, так и военные. Согласно тому, что слышала заявитель, ее сыновья были освобождены за день до того, как были освобождены остальные, которые были очень удивлены, узнав, что Тахсин и Али Ихсан не находились в деревне Дернек по их возвращении.

 

46. Заявитель также слышала, что ее сыновья подвергались жестокому обращению во время содержания под стражей. Некоторые другие задер­жанные утверждали, что видели их в мокрой одежде.

 

47. Когда заявитель пришла на прием к начальнику жандармерии округа Лидже, капитан принял ее. При этом ее сопровождал глава администрации деревни, поскольку она не говорила по-турецки. Капитан сказал заявителю, что не располагает какой-либо информацией о ее сыновьях, но, возможно, что жандармерия вилайета Болу (Bolu) имеет какую-то информацию о дан­ных событиях. Однако когда она пришла к начальнику жандармерии во второй раз, жандармерия вилайета Болу уже не упоминалась.

 

48. Заявитель рассказала, что Тахсин был в ссоре с кем-то из жителей деревни. Его уже арестовывали примерно за месяц до его исчезновения, когда он шел домой со свадьбы. Ей рассказали, что молодой человек по имени Джихат (Cihat), сын главы администрации деревни в то время, донес на Тахсина в жандармерию. Когда Тахсина освободили из-под стра­жи неделю спустя, он обвинил главу администрации деревни Бехчета Йилмаза в том, что он шпионил за ним, и старосте пришлось покинуть деревню. Далее заявитель утверждала, что когда она пришла в Лидже, чтобы получить информацию о ее сыновьях, она встретила Джихата, ко­торый сказал ей, что Али Ихсан убит, а Тахсин находится в руках у солдат.

 

49. Примерно месяц спустя после исчезновения ее сыновей заявитель узнала о том, что ее внук Чайан был арестован солдатами. Ее не было в деревне, когда происходили эти события, но ей рассказали, что солдаты забрали Чайана из их сада. Заявитель сказала, что беспокоится за судьбу своего внука, поскольку у него было слабое здоровье.

 

(b) Фериде Чичек

 

50. Свидетель, 1964 года рождения — дочь заявителя. Она проживала в Дийярбакире, куда переехала за пять лет до этого. Свидетель дала сле­дующую оценку относительно исчезновения двух своих братьев и племян­ника. На момент, когда происходили данные события, ее братья, Али Ихсан и Тахсин, проживали в деревне Дернек. Тахсин проживал вместе со своей семьей в доме, расположенном рядом с домом ее матери, а Али Ихсан проживал с матерью. Приблизительно за три или четыре недели до предполагаемых событий Тахсин был арестован по пути домой со свадьбы по доносу, составленному против него одним молодым человеком. Сви­детель в последний раз видела своих братьев за пару дней до их исчезно­вения, когда они привезли ей ее вещи в Дийярбакир. Свидетель сказала, что ее семья не имела врагов в деревне Дернек и что внутри семьи не было никаких конфликтов.

 

51. 10 мая 1994 г. около полудня ей позвонил по телефону Сейтхан Ёзинекчи (Seithan Ozinekfi), сын Хаджи Мехмета Ёзинекчи (Haci Mehmet Ozinekgi). Сейтхан рассказал ей, что шестеро людей из деревни, включая его отца и ее братьев, были арестованы. Она немедленно поехала в дерев­ню Дернек.

 

52. Она приехала в деревню в полдень, и ее мать рассказала ей, что в это утро солдаты совершили рейд в деревню, обыскав дома и приказав всем собраться на площади у мечети, взяв с собой удостоверения личнос­ти. Мужчины и женщины были разделены. После проверки документов были оставлены пятеро мужчин, включая Али Ихсана. Они были раздеты донага и обысканы.

 

53. По оценке ее матери, в деревне было более ста солдат. Жители деревни также сказали ей, что там были солдаты разных родов войск; одни солдаты носили голубые береты, в то время как другие их не имели. Далее ей сказали, что позже солдаты пришли в дом Тахсина и его тоже арестовали. Задержанных увели пешком. Хотя ее мать и некоторые другие жители деревни попытались пойти за ними, им велели отойти. Показания других жителей деревни подтверждают слова ее матери.

 

54. Свидетель рассказала, что осталась в деревне Дернек на две ночи и затем вернулась в Дийярбакир. Несколько дней спустя, когда водитель микроавтобуса, пришедшего из деревни Дернек, сказал ей, что четверо задержанных жителей деревни освобождены, она возвратилась в Дернек.

 

55. Приехав в Дернек, она встретилась с Рамазаном Акьолом, осво­божденным из заключения в этот же день. Он рассказал ей, что ее братья были освобождены из заключения днем ранее. Рамазан Акьол также под­твердил, что их вместе отправили в школу-интернат и держали там с завязанными глазами до полудня следующего дня. Он вспомнил, что сна­чала Али Ихсана, а затем Тахсина забрали на допрос. Он сказал свидетелю, что Али Ихсан подвергался жестокому обращению, и у него были взяты показания. Рамазан не упоминал, что случилось с Тахсином, хотя сказал свидетелю, что Али Ихсана и Тахсина забрали. Он не знал, куда они делись, но когда ему возвращали его удостоверение личности, у него сложилось такое впечатление, что братья были уже освобождены.

 

56. Свидетель заявила, что кроме четырех жителей деревни ее бра­тьев видел какой-то хромой мужчина, тоже находившийся в окружной школе-интернате. Водитель микроавтобуса, который отвез этого чело­века домой после его освобождения, рассказал свидетелю, что есть некто, кто видел ее братьев, находящихся в заключении. После того заявитель пошла повидаться с этим человеком, который рассказал ей, что он находился в заключении с двумя братьями. Как сообщил этот человек, один из братьев сказал ему, что он из деревни, но не из деревни Дернек. Он вспомнил, что хотя он и не разговаривал с другим братом, он мог видеть обоих из-под повязки на глазах. Он описал одного как невысокого, полного и лысеющего, а второго как очень худого. Свидетель решила, что по описанию первый похож на Тахсина, а второй — на Али Ихсана.

 

57. Более того, свидетель узнала от своей матери, что некий Рамазан (Ramazan), также содержавшийся в тюрьме Лидже, рассказал ее матери, как в тюрьме он и Тахсин были скованы цепями на протяжении 30-40 дней. Тахсин находился в основном без сознания и все время повторял имя своей дочери.

 

58. Далее свидетель рассказала, что примерно шестнадцатью днями позже после ареста ее братьев ее племянник, сын Тахсина, Чайан также был арес­тован. В это время она была в деревне. Утром мать Чайана посадила его на осла и отправила в поле. Чайан не вернулся. Позже вечером они разговари­вали с одной из их родственниц, которая утверждала, что видела, как Чайана вместе с двумя женщинами с поля забрали солдаты. Свидетель вспомнила, что солдаты прошли через деревню в тот день, когда Чайан был арестован.

 

59. Свидетель утверждала, что ее мать сделала все, чтобы установить местонахождение своих сыновей. Свидетель рассказала, что сама обраща­лась в Ассоциацию по защите прав человека, в которой адвокат составил для нее ходатайства. Она передала эти ходатайства прокурору Суда госу­дарственной безопасности вилайета Дийярбакир, который устно ответил ей, что эти люди не находятся в заключении. Ходатайства не были заре­гистрированы, и никаких письменных документов по ним составлено не было. Однако ей дали бумагу и направили в службы безопасности.

 

(с) Хасан Чакир (Hasan Qakir)

 

60. Свидетель был старшим сержантом запаса жандармерии. На мо­мент событий он был начальником центрального участка жандармерии Лидже. Свидетель рассказал, что в мае 1994 года Лидже был округом, в котором деятельность Курдской рабочей партии (далее — РПК) была очень значительной, и жандармы из Лидже часто посещали деревни в самом округе и за его пределами. Военные подразделения, которые время от времени находились в Лидже, размещались в окружной школе-интер­нате на срок от десяти до пятнадцати дней. Эти подразделения принимали участие в операциях вместе с жандармерией. Однако они находились под командованием командира своего подразделения, который, как правило, был выше по званию, чем начальник жандармерии округа. Свидетель рассказал, что перед операцией два подразделения изучали карты мест­ности и уясняли задачи. До того, как подразделение входило в район или покидало его, всем остальным подразделениям посылались письменные сообщения для того, чтобы они обеспечили их безопасность.

 

61. В ходе операций все солдаты, включая подразделения специально­го назначения, которые обычно носили голубые береты, имели одинако­вую форму в целях безопасности. Когда жандармы входили в деревню, они действовали в соответствии с получаемыми ими предписаниями. Иногда они только разговаривали с жителями деревни, предупреждая их, чтобы они не поддерживали и не помогали РПК.

 

62. Свидетель утверждал, в их юрисдикции находятся около двадцати пяти деревень. Он имел дело с судебными вопросами и вопросами без­опасности, принимая на себя обязанности полиции. Он вспомнил, что пару раз они посещали деревню Дернек, поскольку регулярное посещение Деревень входило в его обязанности. В этой деревне было несколько лиц, поддерживавших РПК, и свидетель слышал о Тахсине Чичеке. Он расска­зал, что если бы Тахсин и Али Ихсан были арестованы, их имена были бы обязательно внесены в список лиц, находящихся под стражей.

 

63. Когда солдаты планировали посещение деревни, об этом немедленно в письменном виде оповещалось вышестоящее командование, причем ука­зывались численность людей, принимающих участие в операции, и руководитель группы. Все подобные уведомления регистрировались. Также велся журнал для служебных записей, в который каждый час при необходимости заносились все происшествия. Для того чтобы проверить, находились ли солдаты в деревне Дернек 10 мая 1994 г., достаточно посмотреть в журнал, в котором четко указано, где находились жандармы в этот день. Солдаты, размещенные в окружной школе-интернате, тоже вели журнал, поскольку они помогали жандармерии при проведении операций.

 

64. Далее свидетель утверждал, что штаб жандармерии округа располагает помещением для размещения не более двух-трех задержанных. Если задер­жанных больше, они отправляются в расположение солдат под их контроль. Задержанные изначально размещались в зданиях, где располагались солдаты, а затем переправлялись в места содержания под стражей. На этой стадии их имена не регистрировались. После допроса, если было установлено, что задержанный совершил преступление, его направляли в прокуратуру. В про­тивном случае его освобождали. Подразделения специального назначения не имели права содержать под стражей людей. Если они обнаруживали лицо, совершившее преступление, они передавали его жандармам.

 

65. В школе-интернате округа Лидже не было помещений для содержания под стражей. Если армейские подразделения, размещенные в школе-интер­нате, принимали участие в операции вместе с жандармами и арестовывали жителей деревни, тогда, вполне возможно, эти люди были доставлены в окружную школу-интернат до того, как их передали жандармам.

 

66. Если военные в ходе проверки документов обнаруживали людей, находящихся в списке разыскиваемых, они должны были проинформи­ровать об этом по телефону или по радиосвязи жандармов, которые долж­ны были их забрать. Когда лицо помещено под арест, его имя вносится в книгу регистрации лиц, находящихся под стражей, и лицо обыскивается. Только после этого его можно поместить под стражу. Некоторые задер­жанные могут быть переданы подразделению разведки жандармерии в Дийярбакире для проведения дальнейшего расследования.

 

(d) Шахап Йарали (§ahap Yarali)

 

67. Свидетель, который был капитаном во время рассматриваемых событий, возглавлял штаб жандармерии округа Лидже. Он находился в Лидже с августа 1993 года по август 1995 года.

68. Свидетель знал деревню Дернек, но в действительности никогда там не был, хотя часто и проезжал мимо нее. Было известно, что деревня Дернек оказывала значительную поддержку РПК. Он лично не встречался с Тахсином Чичеком, хотя слышал, что семья Чичек имела связи с РПК. Он вспомнил, что Чичек была распространенной фамилией, и не все лица, носившие эту фамилию, поддерживали РПК. В указанный день он не принимал участия в операции, в результате которой были задержаны и заключены под стражу лица, подозреваемые в терроризме.

 

69. Все военные подразделения, принимавшие участие в операции, посылали сообщения или информационные листы о ее проведении, фор­мальные документы, в которых указывались время, место и цель прове­дения операции, а также задействованные подразделения. Эти документы передавались вышестоящему офицеру. Такие операции должны были от­личаться от обычных посещений деревень, совершаемых жандармами в административных и судебных целях. Когда свидетель получал информа­цию о наличии террористов в определенной местности, он должен был заполнить формальный документ, направляемый вышестоящим органам. Если кого-то арестовывали, было ли это в ходе обычного посещения или операции, солдаты должны были информировать вышестоящее командо­вание. Каждый арестованный вносился в книгу регистрации, и далее об этом уведомлялся прокурор.

 

70. Округ Лидже включал в себя местность с 65-ю деревнями, поде­ленную на десять или двенадцать секторов, и каждый сектор был при­креплен к участку жандармерии. В подчинении у свидетеля состояли шесть участков жандармерии, включая центральный участок под коман­дованием Хасана Чакира, которому была придана деревня Дернек.

 

71. Время от времени военные подразделения размещались в окружной школе-интернате. В основном только жандармы несли ответственность за безопасность сельской местности. Однако если их сил было недоста­точно для осуществления контроля за конкретной ситуацией, запраши­валось усиление, и пехота или наземные войска развертывались в данной местности. При совместных операциях старший офицер задействованных подразделений осуществлял командование. Хотя свидетель был независим при осуществлении своих административно-судебных полномочий, он тем не менее нес ответственность перед губернатором за свои действия, осуществляемые в административном порядке, и перед прокурором ок­руга за свои действия, осуществляемые в судебном порядке.

 

72. Подразделения усиления не могли ни в коем случае выполнять судебные функции жандармерии. Если эти подразделения проводили опе­рации в горной местности и находили подозреваемого, они должны были связаться с жандармами для проверки, действительно ли данное лицо разыскивается, и если это так, то впоследствии передать его им. Подраз­деления усиления имели совершенно иную систему регистрации своих действий и, насколько было известно свидетелю, не вели журнал реги­страции действий и журнал регистрации задержанных, так как они не осуществляли никаких судебных функций. В ходе операций "голубые береты" снимали свои головные уборы и носили обычные армейские камуфлированные головные уборы.

 

73. Свидетель не допускал, что кто-либо из задержанных в ходе со­вместной операции военных подразделений и жандармерии мог быть хотя бы временно размещен в окружной школе-интернате. Он объяснил раз­ницу между арестом лица и размещением его в помещении для содержа­ния под стражей. Для выяснения того, есть ли основания для задержания подозреваемого, и проведения обыска свидетель имел право держать за­держанного рядом с собой, например, под охраной в кафетерии. Подо­зреваемый мог в дальнейшем быть освобожден в течение 24 часов. Такое лицо не могло быть размещено в помещении для содержания под стражей и, следовательно, не упоминалось бы в списке лиц, находящихся под стражей. Свидетель сказал, что это было лишь "взятие под наблюдение", а не арест. Подозреваемый подвергается допросу, и, если он виновен в совершении преступления, его помещают под стражу и вносят в список арестованных. Если кто-то явно представлял собой опасность, и требо­вался допрос, или была необходимость задержать его на ночь, его обязательно помещали в комнату для арестованных и вносили в список адресованных. Однако если кого-то требовалось немедленно перевести в Дийярбакир для проведения допроса ввиду совершения преступления в виде терроризма, его не регистрировали в Лидже. Иногда допрос выявлял имена других людей, и в этом случае Управление безопасности Вилайетадиярбакир должно было затребовать разрешение на арест этих лиц и переправку их в Дийярбакир.

 

74. Далее, как рассказал свидетель, он не проверял журнал перед тем, как явиться на слушания, и не помнит точно, что он делал 10 мая 1994 г. Однако он проверил то, что он не был в деревне Дернек в тот день. Он не мог припомнить, чтобы кто-либо обращался за информацией о родст­венниках, находящихся под арестом. Он никак не прокомментировал тот факт, что несколько людей пропало в округе Лидже в 1994 году.

 

(е) Мустафа Кючюк (Mustafa Kuquk)

 

75. Свидетель заявил, что в мае 1994 года он командовал подразделе­нием специального назначения жандармерии. Численность его подразде­ления составляет около 140 человек. Ш. Йарали был командующим его округа, а Хасан Чакир — начальником его участка. Задачей свидетеля являлось поддержание безопасности в местности. Административные и судебные функции осуществлялись другими подразделениями жандарме­рии. Он никогда не видел, чтобы жандармы подразделения специального назначения обыскивали или арестовывали людей или производили про­верку документов. "Голубые береты" подразделений специального назна­чения никогда не были задействованы в операциях, поскольку они слиш­ком сильно бросались в глаза.

 

76. Возможно, подразделения специального назначения, расквар­тированные в окружной школе-интернате, и посылались на операции. Для обеспечения безопасности в регионе в окружной школе-интернате было размещено подразделение численностью около 40 человек, так как определенное количество школ перестало работать. Подразделения специального назначения не вели журналов или книг записей событий по дням. Они докладывали вышестоящему офицеру о выполнении своих действий. Если они принимали участие в операциях, это было бы заранее отражено в формальных документах. Однако составление таких документов не является его задачей, это делает начальник жан­дармерии округа. Его задачей являются подготовка и использование своих людей. Каждый задержанный его подразделением переправлялся непосредственно в штаб жандармерии. Жандармерия округа имела ис­ключительные полномочия арестовывать людей.

 

77. Свидетель знал деревню Дернек, но никогда в действительности не был там. Он только проезжал мимо. Он не участвовал ни в каких операциях в этой деревне примерно 10 мая 1994 г. Трудно сказать, какие подразделения принимали участие в такой операции. Если бы это была всеобщая операция, то все подразделения специального назначения в данной местности были бы задействованы; в противном случае, это были бы лишь местные жандармы.

 

(f) Февзи Фидантек

 

78. Свидетель проживал в деревне Дернек. Он знал Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека, которые тоже были жителями этой деревни. Тахсин был женат, и у него было шестеро детей; он проживал в доме, находя­щимся рядом с домом своей матери, вблизи мечети. У него был автомо­биль-такси, и иногда он уезжал из деревни. Али Ихсан был холост и проживал с матерью.

 

79. 10 мая 1994 г. рано утром около 300 жандармов вошли в деревню. Жители деревни уже проснулись для утренней молитвы. Свидетель не мог вспомнить, были ли это солдаты подразделений специального назначения или жандармы из Лидже. Он не узнал никого из жандармов или их командиров. Он утверждал, что до 10 мая 1994 г., когда солдаты входили в деревню, они уходили прямо в горы в поисках террористов. Жителей при этом не беспокоили.

 

80. Свидетель не мог точно вспомнить, в какой день недели они были арестованы. Он полагал, это могло быть во вторник. В день операции солдаты велели всем жителям деревни собраться у мечети. Они собрали удостоверения личности и сравнили их со списками жителей. Затем сол­даты вернули большинство удостоверений личности, кроме удостовере­ний личности Али Ихсана Чичека, Тахсина Чичека, Мехмета Езинекчи, Мехмета Демира, Рамазана Акьола и его. Остальные жители разошлись по домам. Солдаты также обыскали дома, а потом повели этих шестерых жителей прямо в окружную школу-интернат.

 

81. Свидетель сказал, что сначала им не завязывали глаза. Они дошли до школы-интерната, которую он хорошо знал, поскольку его дети обу­чались там. Он подтвердил, что часть здания использовалась военными. В школе им завязали глаза, но не зарегистрировали их данные. Медицин­ский осмотр также не проводился.

 

82. Их держали вместе в подвале здания около туалета и ванной ком­наты. Их руки были свободны, но глаза были завязаны. Как утверждал свидетель, он знал, что Али Ихсан Чичек и Тахсин Чичек находятся рядом, поскольку они, сидя рядом, могли тихо переговариваться. Ночью они спали на стульях. Им давали хлеб, печенье и воду.

 

83. Во время содержания под стражей им не объяснили причин их ареста. Он был единственным, кого допрашивали. Его спрашивали, действительно ли его сын присоединился к партизанам в горах, и он ответил солдатам, что его сын находится в Стамбуле (Istanbul). Затем его попросили дать точный адрес сына; он ответил, что не знает, и был отпущен. Солдаты взяли только у него показания. Он подчеркнул, что никто не подвергался жестокому об­ращению во время содержания в школе-интернате.

 

84. Свидетель заявил, что они находились в школе в течение двух или трех дней. Солдаты освободили Тахсина и Али Ихсана в пятницу. Он слышал, как кто-то сказал: "Тахсин Чичек, Али Ихсан Чичек, возьмите свои удостоверения личности, вы свободны". Другие задержанные оста­лись в школе-интернате еще на одну ночь. В субботу остальные задер­жанные были перевезены в полк на границе округа Лидже и там освобож­дены. Свидетель не мог определить, были ли это солдаты подразделений специального назначения или регулярной армии. Прилетел вертолет, и им сообщили, что жители деревни Дернек могут уходить. Затем им ска­зали, что они свободны. Неделю спустя свидетель и другие задержанные отправились в участок в Лидже, чтобы забрать свои удостоверения лич­ности. Свидетель объяснил, что участок жандармерии округа Лидже и полк являются отдельными структурами.

 

85. Когда свидетель вернулся домой, жители деревни спросили его об Али Ихсане и Тахсине. Он рассказал им, что Али Ихсан и Тахсин уже освобождены. Свидетель заявил, что никогда не говорил Хамзе, что он или ее сыновья подвергались жестокому обращению.

 

86. У Тахсина был сын по имени Чайан. Свидетель не был в деревне, когда исчез Чайан. Когда он вернулся, ему сказали, что Чайана больше нет в деревне.

 

87. Старостой деревни Дернек в мае 1994 года был Бехчет. Он проживал по соседству со свидетелем, который также знал сына старосты Джихата. Хотя Джихат не был арестован, он пошел вместе с жителями деревни в окружную школу-интернат. Когда солдаты спросили его, зачем он идет вместе с ними, он ответил, что потерял свое удостоверение личности и хотел бы, чтобы ему выдали новое. Таким образом, он пришел вместе с задержанными в Лидже. Свидетель не видел его с тех пор, как была проведена операция. Джихат не содержался вместе с задержанными в окружной школе-интернате.

 

(g) Мехмет Ёзинекчи

 

88. Свидетель проживал в деревне Дернек и находился в ней 10 мая 1994 г., когда происходили указанные события. Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были сыновьями дочери его дяди.

 

89. В апреле, за месяц до того, как арестовали их, Тахсин был задержан во время свадьбы сына свидетеля. Свидетель рассказал, что несколько человек пришли и забрали Тахсина, а спустя четыре или пять дней осво­бодили его. Он не знал причин ареста.

 

90. В мае 1994 года, когда проводилась операция, свидетель находился в деревне. По словам свидетеля, в ней участвовали около тысячи солдат, некоторые из них были из подразделений специального назначения, хотя он в этом полностью не уверен. Солдаты собрали жителей деревни и провели проверку документов. У одного из солдат был список имен, но свидетель не видел этот список. Солдаты отделили пять или шесть жите­лей деревни и свидетеля от остальных и забрали их в Лидже. Тахсин и Али Ихсан были среди арестованных. Солдаты привели задержанных и из других деревень. Свидетель не мог точно вспомнить, каково было общее число задержанных. Задержанных привели на площадь рядом со школой в нижней части деревни. Солдаты обыскали все дома. С площади их повели в школу-интернат округа Лидже. Как только они вошли в здание, им завязали глаза. В школе-интернате находились учащиеся, равно как и солдаты. Из комнаты, где содержались задержанные, они могли слышать, как дети разговаривали на улице.

 

91. Когда их привели в школу-интернат, солдаты не узнавали све­дения о них и не регистрировали их. Им не вернули их удостоверения личности. Их разместили в подвале здания около туалета и ванной комнаты. Всех держали вместе в одной комнате, включая жителей дру­гих деревень. В комнате не было стульев или столов. Пол был бетон­ным, и они сидели на полу. Глаза у них были завязаны. Али Ихсан и Тахсин находились в одной комнате со свидетелем и сидели рядом с ним. Свидетеля не допрашивали. Задержанным удавалось тихо разго­варивать друг с другом, хотя это было запрещено. При необходимости задержанные собирали деньги, и солдаты приносили им еду. Свидетель дал немного денег Али Ихсану и попросил его передать их солдату, чтобы тот купил еды. Солдат принес им хлеб. Однако они никогда не разговаривали о том, почему они арестованы.

 

92. По словам свидетеля, их по очереди забирали для дачи показаний. Солдаты его не допрашивали, но свидетель подтвердил, что Тахсина и Али Ихсана забирали на допрос. Однако он не знал, о чем их спрашивали. Свидетель заявил, что он не может припомнить, сколько раз братьев забирали на допрос.

 

93. Свидетель утверждал, что он не подвергался жестокому обращению во время его содержания в окружной школе-интернате. Две ночи они находились в комнате, а затем были перевезены в полк и там отпущены. Свидетель повторил, что он не слышал, чтобы кто-либо подвергался жес­токому обращению. Однако он заявил, что никого не видел, поскольку у него были завязаны глаза. Тахсин сидел рядом с ним, куртка Али Ихсана тоже лежала рядом с ним. Солдаты забрали Тахсина и Али Ихсана из комнаты примерно на двадцать минут, а потом привели их назад. Свиде­тель заявил, что не знает, перемещали ли их в другую комнату или заби­рали из здания. Их арестовали в четверг, а в пятницу Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были освобождены. Солдаты назвали их имена и, возможно, вернули им их удостоверения личности. Свидетель слышал, как сказали: "Идите. Вы оба свободны". Он сидел на куртке Али Ихсана, когда его забрали. Должно быть, Али Ихсан сообщил солдатам о своей куртке, так как солдат вернулся и сказал свидетелю, чтобы тот отдал куртку Али Ихсана. Свидетель заявил, что он не знает, куда забрали братьев, и доба­вил, что с тех пор он их не видел. Далее, в субботу солдаты освободили остальных задержанных. Солдаты сняли с их глаз повязки, когда их при­везли в полк. Свидетель рассказал, что полк находился в центре округа Лидже. Они подождали примерно полчаса, а затем их освободили. Им велели прийти через неделю и забрать свои документы.

 

94. Все задержанные вернулись в деревню. Мать Али Ихсана и Тахсина пришла расспросить свидетеля о местонахождении ее сыновей. Свидетель сказал Хамзе, что ее сыновья были освобождены в пятницу. Хамза отве­тила ему, что они не вернулись домой.

 

95. Как рассказал свидетель, он не говорил Хамзе, что Али Ихсан, Тахсин или он сам подвергались жестокому обращению в школе-интер­нате. Он сам не подвергался жестокому обращению. Далее, свидетель отметил, что, возможно, братья и подвергались жестокому обращению, когда солдаты забирали их из комнаты. Однако он не слышал ничего об этом и не видел этого.

 

96. Далее, свидетель заявил, что он не знает, где находится Чайан. У Тахсина было много сыновей, включая Чайана, который был слепым. Он слышал, что Чайан исчез из деревни. Однако он ничего не видел. Он не знал, почему забрали Чайана. Он слышал, что Чайан пропал через шесть или семь дней после военной операции. В это время свидетель находился в Дийярбакире. Он не был в курсе, что проводилась операция.

 

97. Свидетель подтвердил, что он один раз или дважды разговаривал с Фериде Чичек, дочерью Хамзы. В последний раз он общался с ней два года назад. В ответ на вопрос Фериде он сказал, что видел, как солдаты забирали ее братьев. Затем Фериде отправилась в АЗПЧ вилайета Дийярбакир и рас­сказала там о происшедшем. Она также попросила его дать показания в Дийярбакире. Свидетель подтвердил, что повторит свои слова перед проку­рором, и настаивал, что не боится давать показания по этому поводу.

 

(h) Мехмет Демир

 

98. Свидетель, фермер по профессии, проживает в деревне Дернек и находился в деревне во время происшествий 10 мая 1994 г.

 

99. Он знал, что Али Ихсан проживал со своей матерью Хамзой. Тахсин проживал в своем доме со своей семьей, включающей шестерых детей. Тах­син Чичек обычно работал в деревне, но иногда находил работу и за ее пределами. У него были овцы, козы, другие животные и пахотные земли. У него имелся также автомобиль-такси, который у него отобрали перед арес­том. Свидетель заявил, что не знает, были ли у Тахсина проблемы с властями До мая 1994 года. Он не был на свадьбе сына Мехмета Ёзинекчи.

 

100. Он находился в деревне, когда проводилась операция. Солдаты вошли в деревню во время утренней молитвы. Было много солдат, однако он не мог различить, были ли это жандармы или солдаты регулярной армии. Солдаты приходили в деревню до операции, но ничего не делали с жителями деревни; они ушли в горы. Однако в тот день солдаты пришли и собрали жителей деревни. Они провели проверку документов и забрали несколько удостоверений личности (включая удостоверение личности свидетеля и еще четырех или пяти жителей деревни). В конце концов, солдаты забрали этих жителей. Там также были задержанные из других деревень. Рамазан Акьол, Февзи Фидантек, Мехмет Ёзинекчи, Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были среди арестованных. Их отвели в школу-интернат округа Лидже. Хотя это была школа-интернат, часть здания использовалась солдатами. Свидетель никогда раньше не был в этой школе.

 

101. Солдаты не узнавали сведения о задержанных и не регистрировали их в журнале. У них забрали вещи. В школе сначала Тахсину, а затем и свидетелю завязали глаза. У него не было возможности снять повязку.

 

102. Задержанные были помещены в комнату в подвале здания. Ком­ната была из бетона. Она была похожа на баню. Так как глаза свидетеля были завязаны, он не мог видеть, но отметил, что в комнате не было мебели. Все задержанные были из одной деревни, и только несколько человек — из близлежащих деревень. Их руки и ноги не были связаны. Стража и солдаты находились рядом, чтобы предотвратить любые попыт­ки разговоров. Однако комната была маленькой, и задержанные могли тихо говорить. Свидетель слышал голоса Тахсина и Али Ихсана, которые пробыли под стражей одну ночь. Свидетеля ни на какой стадии не допра­шивали. Задержанным не сообщили причины их ареста. Свидетель за­явил, что не знал, были ли Тахсин и Али Ихсан допрошены. Солдаты куда-то их уводили; он не знал, что могло с ними случиться. Он не видел, чтобы Али Ихсана или Тахсина забирали на допрос во время ареста.

 

103. Свидетель заявил, что не слышал, чтобы солдаты называли имена Али Ихсана и Тахсина, поскольку он плохо слышал. Возможно, так оно и было, но он об этом не знал. В какой-то момент он услышал, как некоторые задержанные говорят, что Тахсина и Али Ихсана отпустили и они отправлены домой. Позже солдаты сказали, что братья освобождены. Другие задержанные остались еще на одну ночь. Затем их с завязанными глазами на автомобилях перевезли в полк и освободили. Удостоверения личности им вернули позже. Свидетель вернулся к себе в деревню, и его спросили о Тахсине и Али Ихсане. Ему сообщили, что они не вернулись. Их мать пришла к нему домой и спрашивала о местонахождении ее сы­новей. Свидетель сказал ей, что они были освобождены днем ранее. Сви­детель заявил, что он не подвергался жестокому обращению во время ареста. Он не говорил также Хамзе, что кто-либо еще подвергался жесто­кому обращению. Солдаты хорошо обращались с людьми. С тех пор сви­детель не видел Али Ихсана и Тахсина и ничего не слышал о них.

 

104. Тахсин имел сына Чайана, который был слепым. Он не знал о его местонахождении. В то время, когда исчез Чайан, свидетель пас скот в горах. Вечером он вернулся домой, и ему рассказали об исчезновении Чайана. Со времени их ареста прошло значительное время. Свидетель не знал о военной операции, проводившейся в деревне в день исчезновения Чайана.

 

105. Свидетель также знал сына старосты Джихата. Он ничего не слы­шал о том, являлся ли тот членом РПК или помогал солдатам в ходе операции; не знал он и о том, был ли Джихат тем человеком, который донес на Тахсина и Али Ихсана. Он не знал, где находится Джихат. Когда их арестовали, Джихат пошел вместе с ними, чтобы получить удостове­рение личности. Когда их освободили, Джихата не было с ними.

 

106. Свидетель заявил, что он не боится давать показания, и никому не говорил, что боится это делать.

 

107. Наконец, свидетель рассказал, что поскольку сыновья Хамзы Чичек исчезли, она живет на подаяния других. Ее муж давно погиб в результате дорожно-транспортного происшествия, и у нее было пять или шесть внуков, у которых были проблемы со здоровьем.

 

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

 

А. Чрезвычайное положение

 

108. Приблизительно с 1985 года серьезные беспорядки обрушились на юго-восток Турции, происходили столкновения между службами безопас­ности и членами РПК. По словам властей Турции, это противостояние унес­ло жизни тысяч мирных жителей и сотрудников служб безопасности.

 

109. Два основных декрета, регулирующих положение в юго-вос­точном регионе, созданы на основе Закона о чрезвычайном положе­нии (Закон № 2935 от 25 октября 1983 г.). Первый, Декрет № 285 (от 10 июля 1987 г.), установил губернаторское управление в округе при чрезвычайном положении в десяти из одиннадцати вилайетов юго-восточной Турции. Согласно пунктам (Ь) и (d) статьи 4 данного Дек­рета все частные и государственные службы безопасности и жандарме­рия общественной безопасности находятся в распоряжении губернато­ра округа.

 

110. Второй, Декрет № 430 (от 16 декабря 1990 г.), расширяет полно­мочия губернатора округа, например, при переводе из округа официаль­ных лиц и государственных служащих, включая судей и прокуроров, и в статье 8 предусматривает следующее:

 

"Губернатор округа или губернатор вилайета, в котором объявлено чрез­вычайное положение, освобождается от любой уголовной, финансовой или иной юридической ответственности в отношении принятых им решений или совершенных им действий во исполнение полномочий, возложенных на него настоящим Декретом, и ни одно исковое заявление не должно подаваться в связи с этим в какие-либо судебные инстанции. Это не препятствует реали­зации права граждан предъявлять государству исковые требования о возме­щении ущерба, причиненного им в отсутствие юридических оснований".

 

В. Положения Конституции Турции об административной ответственности

 

111. Статья 125 Конституции Турции устанавливает следующее:

 

"Органы власти обязаны возместить ущерб, причиненный их актами и действиями"[1].

 

112. Это положение не подлежит ограничениям даже при чрезвычай­ном или военном положении. Данное требование нормы не обязательно нуждается в доказательстве наличия нарушения со стороны государства, чья ответственность имеет абсолютную объективную природу, основан­ную на теории "социального риска". Таким образом, органы государст­венной власти несут ответственность перед лицами, которым причинен ущерб в результате действий, совершенных неизвестными или террорис­тами, когда можно сказать, что государство не выполнило свой долг по поддержанию общественного порядка и безопасности или по защите жизни человека и его собственности.

 

С. Уголовное и уголовно-процессуальное законодательство

 

113. Уголовный кодекс Турции рассматривает в качестве преступления: незаконное лишение свободы (в общем виде - статья 179, в отноше­нии государственных служащих - статья 181), применение пыток и жестокое обращение (статьи 243 и 245), причинение смерти по неосторожности (статьи 452, 459), про­стое убийство (статья 448) и убийство при отягчающих обстоятельствах (статья 450).

 

114. В отношении всех этих преступлений на основании статей 151 и 153 Уголовно-процессуального кодекса Турции (далее — УПК) могут быть поданы жалобы прокурору или местным органам власти. В соответствии со статьей 148 УПК прокурор и полиция обязаны расследовать преступ­ления, о которых получена информация, прокурор решает вопрос о воз­буждении уголовного дела. Лицо, подавшее жалобу, может подать апел­ляцию на решение прокурора не возбуждать уголовное дело.

 

115. В целом, если лицо, предположительно совершившее преступле­ние, является официальным лицом государства или государственным слу­жащим, санкция на возбуждение уголовного дела должна быть получена от местного административного совета (Исполнительный комитет Ассам­блеи вилайета). Решения местного совета могут быть обжалованы в Го­сударственный совет Турции, отказ в возбуждении уголовного дела авто­матически подлежит апелляции в этом порядке. Если официальное лицо государства — военнослужащий, оно подпадает под юрисдикцию военных судов, и его дело будет рассматриваться в соответствии со статьей 152 Военно-уголовного кодекса Турции.

 

D. Положения гражданского законодательства

 

116. На любое действие государственного служащего — преступление ли это или деликт, — повлекшее материальный ущерб и моральный вред, может быть подан иск о возмещении ущерба в суд общей юрисдикции, рассматривающий гражданские дела. Согласно статье 41 Гражданского кодекса Турции пострадавшее лицо может подать иск о компенсации против предполагаемого правонарушителя, незаконно, неумышленно, по небрежности или неосторожности причинившего ущерб. На основании решения суда, рассматривающего гражданские дела, материальный ущерб может быть возмещен в соответствии со статьей 46, а моральный вред - в соответствии со статьей 47 Гражданского кодекса Турции.

 

117. Иски против органов государственной власти рассматриваются административными судами, при этом все доказательства представляются в письменном виде.

 

Е. Применение Декрета № 285

 

118. В деле о предполагаемых преступлениях в форме терроризма юрисдикция прокурора передана специальной системе прокуроров и судов государственной безопасности, созданной в Турции.

 

119. Прокурор также лишен юрисдикции применительно к преступлени­ям, предположительно, совершенным сотрудниками служб безопасности в округе, где объявлено чрезвычайное положение. Пункт 1 статьи 4 Декрета № 285 устанавливает, что все службы безопасности, находящиеся под ко­мандованием губернатора округа (см. выше §50)[2], подчиняются в отноше­нии действий, совершаемых во исполнение своих обязанностей, Закону 1914 года об уголовном преследовании государственных служащих. Таким обра­зом, любой прокурор, получивший жалобу о предполагаемом преступлении, совершенном сотрудником служб безопасности, должен принять решение о том, что он не полномочен рассматривать жалобу, и передать ее в админи­стративный совет. Такие советы состоят из государственных служащих под председательством губернатора. Решение совета об отказе в возбуждении уголовного дела автоматически подлежит апелляции в Государственный совет Турции. Как только принимается решение о возбуждении уголовного дела, оно передается прокурору для расследования.

 

ПРАВО

 

120. Заявитель жаловалась на исчезновение ее сыновей и внука. Европейский Суд сначала рассмотрел часть жалобы, касающуюся двух ее сыновей.

 

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 2, 3 И 5 КОНВЕНЦИИ ВВИДУ

ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ДВУХ СЫНОВЕЙ ЗАЯВИТЕЛЯ

 

А. Оценка доказательств и установление фактов /. Доводы сторон

 

(a) Заявитель

 

121. Заявитель жаловалась на неподтвержденное содержание под стра­жей или исчезновение ее сыновей, которые были арестованы в деревне Дернек вилайета Дийярбакир. Она попросила Европейский Суд признать, что исчезновение ее двоих сыновей влечет ответственность государства-ответчика в соответствии со Статьями 2, 3 и 5 Конвенции и что каждая из этих Статей была нарушена.

 

(b) Власти Турции

 

122. Власти Турции утверждали, что никакие операции не проводились, как сообщала заявитель, в деревне Дернек 10 мая 1994 г. В связи с этим они представили доклад об операциях, составленный полковником штаба в сен­тябре 1997 года, из которого следует, что хотя деревня Дернек и находилась вблизи округов, где с 23 апреля по 10 мая 1994 г. проводились операции, она была вне зоны их проведения (см. выше § 26). Далее, власти Турции ссыла­лись на устные показания Бехчета Йилмаза (старосты деревни) и Шюкрю Челика (жителя деревни Дернек), которые в своих показаниях, взятых жан­дармами 29 сентября 1995 г., утверждали, что они не помнят, чтобы 10 мая 1994 г. в деревне проводилась операция (см. выше §§ 27 и 28).

 

123. Власти Турции также утверждали, что никто из упоминаемых по данному делу лиц не был арестован службами безопасности. В связи с этим они ссылались на журнал регистрации арестованных, ведущийся Управлением по борьбе с терроризмом округа Лидже и отделом дознания штаба жандармерии вилайета Дийярбакир, за период с 1 по 31 апре­ля 1994[3] г., который не содержит никаких упоминаний ни о сыновьях заявителя, ни о других задержанных, утверждавших, что видели Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека (см. выше § 24).

 

124. Власти Турции пришли к выводу, что поскольку не доказано вне всяких разумных сомнений содержание сыновей заявителя под стражей службами безопасности, их исчезновение не влечет ответственность госу­дарства-ответчика.

 

2. Мнение Европейского Суда

 

(а) Операция в деревне Дернек, проводившаяся 10 мая 1994 г., и предполагаемый арест сыновей заявителя Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека

 

125. Как заметил Европейский Суд, утверждения заявителя о том, что службы безопасности проводили военную операцию в деревне Дернек 10 мая 1994 г., в ходе которой некоторые жители деревни были арестова­ны, является предметом спора сторон. Таким образом, Европейский Суд должен установить и проверить эти факты путем оценки веса и значимос­ти доказательств, собранных Европейской Комиссией.

 

126. Европейский Суд в первую очередь отметил, что военные власти не отрицают проведения вблизи деревни Дернек к 10 мая 1994 г. множе­ства военных операций (см. выше § 26). Этот вывод также подтверждается показаниями жителей деревни, данными представителям Европейской Комиссии, в которых они сообщали, что в день операции большая группа солдат различных военных подразделений вошла в деревню для участия в операции (см. выше §§ 53 и 79).

 

127. Европейский Суд внимательно исследовал показания заявителя, ее дочери и трех жителей деревни, взятые представителями Европейской Комиссии, и сопоставил их с показаниями, взятыми прокурором и Ассоциа­цией по защите прав человека вилайета Дийярбакир (см., например, выше § 35, показания заявителя, данные АЗПЧ вилайета Дийярбакир, и §§ 42-43, ее показания, данные представителям Европейской Комиссии; §§ 52 и 53, показания Фериде Чичек, данные представителям Европейской Комиссии; § 29, показания Демира, данные прокурору, и §§ 100-103, показания Демира, данные представителям Европейской Комиссии; § 30, показания Ёзинекчи, данные прокурору, и §§ 89-97, показания Ёзинекчи, данные пред­ставителям Европейской Комиссии; § 31, показания Фидантека, данные прокурору, и §§ 79—84, показания Фидантека, данные представителям Ев­ропейской Комиссии). В результате Европейский Суд счел, что все выше­перечисленные показания совпадают практически полностью в каждой де­тали относительно операции, проводившейся в деревне Дернек 10 мая 1994 г., и ареста сыновей заявителя, Тахсина Чичека и Ихсана Чичека. Таким . образом, Европейский Суд удовлетворен тем, что жители деревни, давшие показания представителям Европейской Комиссии, правдиво и подробно, со всеми важными деталями, описали события, происходившие 10 мая 1994 г.

 

128. Вместе с тем Европейский Суд не может принять показания, данные официальными лицами представителям Европейской Комиссии. Эти свидетели не отрицали, что операция проводилась вблизи деревни Дернек, но утверждали, что службы безопасности не входили в деревню. Однако ни один из данных свидетелей не смог точно сказать, где в дей­ствительности проводилась операция и какие деревни она охватывала. Также они не смогли дать и какое-либо объяснение тому, кто же вошел в деревню в этот день (см. выше §§ 60-66, показания Хасана Чакира, §§ 67-74, показания Шахапа Йарали, и §§ 75-77, показания Мустафы Кючюка). Более того, представителям не были предъявлены никакие до­кументы того времени, свидетельствующие о природе проводимой опера­ции или о задействованных подразделениях; в частности, не приводится никакой информации относительно подразделений из вилайета Болу, о чем, как утверждает заявитель, ей сказали. Единственный представлен­ный документ — это доклад об операциях, составленный в сентябре 1997 года, — через три с половиной года после указанных событий.

 

129. Далее, показания жителей деревни Йилмаза (см. § 27) и Челика (см. § 28) являются неубедительными относительно того, проводилась ли какая-либо операция вообще, и в любом случае стереотипными и повто­ряют одну и ту же версию практически теми же словами. Следовательно, Европейский Суд должен осторожно отнестись к этим показаниям и не придавать им большого значения.

 

130. Таким образом, свидетели властей Турции не смогли предоставить информацию о том, какие военные подразделения располагались в ок­ружной школе-интернате в то время и что в это же время произошло в деревне Дернек.

 

131. Учитывая вышеупомянутое, Европейский Суд принимает как правдивую ту точку зрения, что 10 мая 1994 г. в деревне Дернек про­водилась операция, в результате которой шесть жителей деревни, вклю­чая двух сыновей заявителя, Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека, были арестованы.

 

132. 10 мая 1994 г. солдаты вошли в деревню Дернек и приказали жителям собраться у мечети (см. § 43 и 80). Затем они провели проверку документов. Задержав Рамазана Акьола, Февзи Фидантека, Мехмета Ёзи­некчи, Мехмета Демира и Али Ихсана Чичека (сына заявителя), солдаты распустили остальных жителей по домам. Тахсин Чичек (второй сын за­явителя) был сначала отпущен вместе с остальными жителями деревни; однако ему тут же приказали вернуться и встать рядом с пятью задержан­ными (см. § 43, 80, 90, 100). Солдаты повели этих шестерых жителей деревни в школу-интернат округа Лидже (см. § 44, 81, 90, 100).

 

(b) Содержание под стражей Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека в окружной школе-интернате

 

133. Власти Турции отрицали, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были арестованы службами безопасности. Действительно, показания рас­ходятся относительно того, могли ли люди вообще быть размещены в окружной школе-интернате. Не отрицалось, что время от времени при­бывающие подразделения располагались в школе. Свидетель Чакир со­гласился с тем, что, возможно, арестованных могли сначала доставлять в школу (см. выше § 65). Однако Иарали не согласился с этим (см. § 73).

 

134. Власти Турции также ссылались на то, что ни одно из имен сыновей заявителя или других задержанных, утверждавших, что видели их под стражей, не значится в журнале регистрации арестованных.

 

135. Таким образом, Европейский Суд должен рассмотреть в первую очередь вопрос о том, могут ли эти документы рассматриваться как не­опровержимые доказательства, свидетельствующие о том, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек не содержались в школе-интернате округа Лидже. Европейский Суд на основании показаний офицеров жандарме­рии установил, что военные подразделения, которые время от времени пребывали в Лидже, размещались в окружной школе-интернате на десять-пятнадцать дней. Эти подразделения принимали участие в операциях вместе с жандармерией (см. выше § 60). В окружной школе-интернате нет помещения для содержания арестованных; однако если военное подраз­деление, размещенное в школе-интернате, принимало участие в операции вместе с жандармерией, возможно, что задержанные содержались в ок­ружной школе-интернате до тех пор, пока их не передавали жандармам (см. выше § 65). Вели ли солдаты, размещенные в окружной школе-ин­тернате, журнал регистрации арестованных, когда они помогали жандар­мерии в ходе операций, или должны были его вести — это вопрос спорный (см. выше §§ 63 и 72).

 

136. Европейский Суд также установил, что согласно практике жандар­мерии округа Лидже существуют различия между задержанием лица для допроса или взятием его под наблюдение и помещением его под стражу. Журнал регистрации арестованных ведется в отношении всех заключенных под стражу, в то время как имена лиц, взятых под наблюдение или задер­жанных для допроса, не всегда вносились в журнал. Жандармы могли держать лицо под наблюдением, например, в кафетерии, пока их подозрения не развеются. Такое лицо не помещают в комнату для арестованных, и его имя не вносится в журнал. Это объяснялось скорее как взятие "под наблюдение", нежели как заключение под стражу (см. выше § 73).

 

137. Европейский Суд напомнил свои предыдущие выводы и выводы Европейской Комиссии о неадекватности и ненадежности журнала регистра­ции арестованных (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба № 23657/94, ECHR 1999-IV, § 105; Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, мнение Европейской Комиссии, р. 1941, § 172) — на такие документы в целом нельзя полагаться при подтверждении того, что лицо не находилось под арестом. В частности, Европейский Суд ранее установил, что Чакичи содержался в школе-интернате округа Лидже и при этом его имя не было внесено в журнал (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 107). Подлежит сомнению и ссылка на точность записей в журнале регистрации арестованных ввиду показаний свидетеля Иарали, который, столкнувшись с фактами по делу "Чакичи про­тив Турции", согласился с тем, что не все содержащиеся в жандармерии лица заносятся в журнал регистрации арестованных. Наконец, Европейский Суд не может считать значимыми неубедительные и произвольные различия между арестом и взятием под наблюдение.

 

138. На основании вышеизложенного Европейский Суд пришел к вы­воду, что даже если имен сыновей заявителя нет в журнале регистрации-арестованных, это не доказывает тот факт, что они не были арестованы жандармами.

 

139. Вместе с тем Европейский Суд считал, что показания троих жи­телей деревни, которые, предположительно, содержались в заключении вместе с сыновьями заявителя, были разумными, подробными и не про­тиворечили друг другу. Принимая во внимание объяснения жандармов о ведении журнала регистрации арестованных, установление Европейским Судом фактов относительно ареста сыновей заявителя в результате опе­рации, проводившейся в деревне Дернек, и заслуживающие доверия по­казания троих жителей деревни, которые находились под арестом вместе с сыновьями заявителя, Европейский Суд выразил удовлетворение тем, что сведения о событиях, данные жителями деревни представителям Ев­ропейской Комиссии, отражают действительные факты содержания под стражей в окружной школе-интернате.

 

140. Таким образом, Европейский Суд принимает в качестве действи­тельных фактов следующую оценку относительно содержания под стра­жей Тахсина и Али Ихсана в окружной школе-интернате.

 

141. После проверки документов, проведенной в деревне Дернек, шес­терых жителей (Тахсина Чичека, Али Ихсана Чичека, Февзи Фидантека, Мехмета Ёзинекчи, Мехмета Демира и Рамазана Акьола) отвели в окруж­ную школу-интернат. Джихат, сын старосты деревни, также пошел вместе с задержанными, чтобы получить новое удостоверение личности взамен потерянного (см. выше §§ 87 и 105). Однако его не пустили внутрь школы-интерната. Когда они пришли к школе, им завязали глаза (см. выше §§81, 90, 101). Их поместили в подвале здания, где находились туалет и баня. Их руки связаны не были. Всех вместе держали в одной комнате. В ней не было мебели, и они сидели на полу. Задержанным давали хлеб, печенье и воду (см. выше §§ 82 и 91). Али Ихсан и Тахсин сидели рядом с Февзи Фидантеком (см. § 82). Во время нахождения под стражей Мехмет Ёзи­некчи дал немного денег Али Ихсану, чтобы тот попросил солдат купить печенье (см. § 91). Никто из задержанных не подвергался жестокому об­ращению (см. §§ 83, 93 и 103). В пятницу задержанные слышали, как мужским голосом было сказано: "Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек, возьмите свои удостоверения личности, вы свободны". Соответственно, двоих братьев забрали из комнаты (см. §§ 84, 93). Несколькими минутами позже солдаты пришли и забрали куртку Али Ихсана, на которой сидел Мехмет Ёзинекчи (см. § 93). Днем позже после освобождения братьев остальных задержанных перевезли в полк на границе округа Лидже и там отпустили. Им вернули их удостоверения личности неделю спустя в участ­ке жандармерии округа Лидже (см. §§ 84, 93 и 103). Когда трое жителей деревни вернулись домой, они были удивлены тем, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек не вернулись в деревню (см. §§ 85, 94 и 103).

 

142. Принимая во внимание обстоятельства дела и отсутствие доку­ментов о содержании под стражей в связи с этим, Европейский Суд не может принять как факт, что сыновья заявителя были освобождены на второй день их ареста.

 

В. Соответствие Статье 2 Конвенции

 

1. Можно ли презюмировать, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек мертвы

 

143. Заявитель утверждала, что исчезновение ее сыновей произошло при обстоятельствах, угрожавших их жизням, так как после их ареста в ходе военной операции в последний раз их видели в руках у солдат. Она заявила, что государство-ответчик несет ответственность за судьбу ее сы­новей, поскольку власти Турции не сумели дать убедительного объясне­ния их исчезновению. Таким образом, это является нарушением Статьи 2 Конвенции, которая устанавливает следующее:

 

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приго­вора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении кото­рого законом предусмотрено такое наказание.

 

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

 

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

 

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

 

c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

 

144. Власти Турции отмечали, что заявитель не привела достаточных доказательств в пользу своего утверждения о том, что ее сыновья были арестованы службами безопасности. Соответственно, они считали, что по Статье 2 Конвенции не может возникнуть никакого предмета спора.

 

145. В деле "Тимурташ против Турции" (Timurtas v. Turkey) (Поста­новление от 13 июня 2000 г., жалоба № 23531/94, §§ 82—83) Европейский Суд установил следующее:

 

"...Если лицо заключают под стражу здоровым, но во время его освобож­дения у него обнаруживаются травмы, на государстве-ответчике лежит обязан­ность дать убедительное объяснение, каким образом нанесены эти травмы, и если оно не делает этого, то возникает спор в соответствии со Статьей 3 Кон­венции ... . Точно так же Статья 5 Конвенции налагает на государство обязан­ность предоставлять отчет о местонахождении каждого лица, взятого под стражу и, таким образом, находящегося под контролем властей.... Может ли непредоставление властями убедительных объяснений о судьбе задержанного при от­сутствии его самого быть основанием спора согласно Статье 2 Конвенции, зависит от всех обстоятельств дела и, в частности, от наличия достаточных подробных доказательств, основанных на конкретных элементах, на основании которых можно прийти к выводу о наличии необходимого уровня доказательств того, что следует презюмировать смерть задержанного в заключении...

 

В связи с этим время, прошедшее с момента ареста лица, хотя само по себе не имеет решающего значения, является существенным фактором, ко­торый нужно принимать во внимание. Следует согласиться с тем, что чем больше проходит времени, в течение которого ничего неизвестно о задер­жанном, тем больше вероятность того, что его нет в живых. Таким образом, продолжительность времени может в определенной степени влиять на вес, придаваемый другим подробным доказательствам, прежде чем можно будет прийти к выводу, согласно которому следует презюмировать, что данного лица нет в живых. В связи с этим, как счел Европейский Суд, такая ситуация дает основания для спора, вытекающего из большего, чем лишь незаконный арест, что является нарушением Статьи 5 Конвенции. Такое толкование соответствует эффективной защите права на жизнь, закрепленного в Статье 2 Конвенции, которая является одной из основополагающих в Конвенции...".

 

146. Европейский Суд отметил, что существует ряд признаков, отли­чающих настоящее дело от других, таких, как "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) (Постановление от 25 мая 1998 г., Reports 1998-III, р. 1182, § 108), на основании которых Европейский Суд приходил к выводу, что нет достаточных убедительных доказательств того, что сын заявителя умер в заключении. В первую очередь, шесть с половиной лет прошло с тех пор, как Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичека были задержаны и заключены под стражу. Более того, установлено, что двое братьев были размещены в помещении для содержания под стражей — в военной зоне школы-ин­терната округа Лидже — властями, и за эти действия государство несет ответственность. Наконец, тот факт, что солдаты не освободили Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека вместе с остальными жителями деревни в течение нескольких дней, взятый вместе с другими обстоятельствами дела, позволяет предполагать, что оба брата считались лицами, подозреваемы­ми властями (см. выше § 78[4], особенно показания Йарали о том, что если лицо считалось явно опасным или требовался допрос, его можно было забрать в отдел дознания по истечении небольшого периода времени, называемого "период наблюдения"). В общем контексте ситуации на юго-востоке Турции в 1994 году ни в коем случае нельзя исключать того, что непризнанное содержание под стражей такого лица может угрожать его жизни (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 85). Стоит напомнить, что Европей­ский Суд в своих предыдущих решениях пришел к выводу, согласно ко­торому недостатки, разрушающие эффективность защиты уголовно-пра­вовыми методами на юго-востоке Турции во время, также относящееся к данному делу, допускают или поощряют отсутствие ответственности со­трудников служб безопасности за свои действия (см. Постановление Ев­ропейского Суда по делу "Джемиль Килич против Турции" (Cemil Kilic v. Turkey), жалоба № 22492/93, § 75, и Постановление Европейского Суда по делу "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey), жалоба № 22535/93, § 98; оба Постановления опубликованы в ECHR 2000).

 

147. На основании вышеупомянутого и принимая во внимание отсут­ствие всякой информации о местонахождении сыновей заявителя в тече­ние шести с половиной лет, Европейский Суд согласился с тем, что сле­дует презюмировать, что Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека нет в живых с момента их непризнанного властями Турции ареста, произведен­ного службами безопасности. Соответственно, возникает ответственность государства-ответчика за их смерть. Из того, что власти не дали никаких объяснений происшедшему с Тахсином и Али Ихсаном после ареста и что они не ссылались ни на какие основания правомерности лишения жизни сотрудниками служб безопасности, вытекает, что ответственность за их смерти лежит на государстве-ответчике (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 86). Следовательно, в связи с этим нарушена Статья 2 Конвенции.

 

2. Предполагаемая недостаточность расследования

 

148. Европейский Суд напомнил, что обязательство охранять жизнь каждого в соответствии со Статьей 2 Конвенции, взятое в совокупности с общим обязательством государства согласно Статье 1 Конвенции обес­печивать "каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и сво­боды, определенные в... Конвенции", при его выполнении требует, чтобы была соблюдена определенная процедура проведения эффективного офи­циального расследования, когда лицо убито в результате применения силы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 87; mutatis mutandis, Постановление Евро­пейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Коро­левства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентября 1995 г., Series A, № 324, p. 49, § 161; и Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-1, § 105).

 

149. Европейский Суд указал на длительность времени, понадобивше­гося для того, чтобы официальное расследование сдвинулось с места и от свидетелей были получены показания, и на то, что существенная инфор­мация игнорировалась следственными органами. Европейский Суд при­нял во внимание то, что прошло полтора года после того, как сыновья заявителя были арестованы, когда впервые жандармерия округа Лидже провела расследование. К тому же, прокурор округа Лидже взял показания лиц, содержавшихся под стражей вместе с Тахсином и Али Ихсаном, три с половиной года спустя после произошедших событий. Вместе с тем, бесспорно, заявитель оповестила жандармерию округа Лидже и прокура­туру при Суде государственной безопасности вилайета Дийярбакир о том, что ее сыновья не были освобождены вместе с другими жителями деревни, арестованными с ними. Более того, нет доказательств в пользу того, что прокуратура сама прилагала усилия к тому, чтобы проверить достовер­ность информации, содержащейся в журнале регистрации арестованных, или места содержания под стражей (школа-интернат округа Лидже), или же того, что жандармерия округа Лидже или солдаты с определенной настойчивостью просили дать оценку их действиям 10 мая 1994 г.

 

150. Принимая во внимание вышесказанное, Европейский Суд при­шел к выводу, что расследование, проводившееся по поводу исчезновения сыновей заявителя, было недостаточным и, таким образом, является на­рушением процессуальных обязательств государства охранять право каж­дого на жизнь. Следовательно, по данному вопросу также нарушена Ста­тья 2 Конвенции.

 

С. Соблюдение Статьи 3 Конвенции в отношении сыновей Заявителя

 

151. Далее, заявитель утверждала, что ее сыновья пострадали ввиду нарушения государством-ответчиком Статьи 3 Конвенции, которая уста­навливает следующее:

 

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или уни­жающем достоинство обращению или наказанию".

 

152. Ссылаясь, mutatis mutandis, на доводы в пользу части жалобы по Статье 2 Конвенции, заявитель утверждала, что государство-ответчик нару­шило Статью 3 Конвенции, поскольку сам факт исчезновения ее сыновей при данных обстоятельствах, лишенных основных правовых гарантий, ско­рее всего, подвергал их сильной психологической пытке. К тому же, ей сказали, что ее сыновья подвергались жестокому обращению в окружной школе-интернате. Заявитель считала, что данное предположение должно рассматриваться как непреодолимое с большой вероятностью того, что задер­жанные подвергаются пыткам в Турции. Ссылаясь на документы, на которые заявитель полагалась при обосновании своих утверждений о наличии нару­шения Статьи 2 Конвенции, она просила Европейский Суд признать, что ее сыновья являлись жертвами тяжкого нарушения Статьи 3 Конвенции ввиду наличия официально допускаемой практики исчезновения и жестокого об­ращения с задержанными. Далее, она заявила, что непредоставление влас­тями Турции каких-либо убедительных объяснений исчезновения ее сыно­вей также составляет нарушение Статьи 3 Конвенции и что непроведение какого-либо адекватного расследования по ее ходатайству является отдель­ным нарушением этого положения.

 

153. Власти Турции отрицали фактическое обоснование утверждений заявителя по Статье 3 Конвенции.

 

154. Принимая во внимание строгие требования толкования Статьи 3 Конвенции, в соответствии с которыми жестокое обращение должно до­стигать минимального уровня жестокости, чтобы подпадать под действие данной Статьи, и практику Конвенционных органов, устанавливающую требование к доказательствам "вне разумных сомнений" о том, что жес­токое обращение достигло именно такого уровня, Европейский Суд не согласен с тем, что исчезновение сыновей заявителя при данных обстоя­тельствах может соответствовать условиям данного положения (см. По­становление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января 1978 г., Series A, № 25, р. 65, §§ 161 — 162, упоминавшееся выше Постановление Европей­ского Суда по делу "Курт против Турции", доклад Европейской Комис­сии, р. 1216, § 195).

 

155. Если очевидное насильственное исчезновение характеризуется полным отсутствием информации, живо ли лицо или нет, обращение, которому оно подвергалось, может быть только предметом догадок. В связи с этим Европейский Суд в первую очередь напомнил установленные им факты, что после 10 мая 1994 г. задержанные не подвергались жесто­кому обращению в окружной школе-интернате (см. выше § 141). Более того, заявитель не представила никаких доказательств того, что ее сыновья действительно подвергались жестокому обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции; нельзя считать, что ее утверждения, согласно которым ее сыновья действительно были жертвами официально допускаемой прак­тики исчезновения и связанного с этим жестокого обращения с задержан­ными, являются обоснованными.

 

156. Европейский Суд напомнил, что наиважнейшей стороной вопро­са, который должен возникнуть в связи с обращением с лицами, несо­мненно, находившимися под стражей, не внесенными в официальные документы и лишенными необходимых правовых гарантий, является до­полнительный острый его аспект согласно Статье 5 Конвенции (см. упо­минавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Курт про­тив Турции", р. 1183, § 115).

 

157.Следовательно, Европейский Суд счел, что отсутствуют доказа­тельства, позволяющие прийти к заключению о применимом уровне жес­токости, — что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек подвергались жестокому обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции.

 

158. Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что в отно­шении Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека Статья 3 Конвенции не была нарушена.

 

D. Соответствие Статье 5 Конвенции

 

159. Заявитель утверждала, что исчезновение ее двоих сыновей состав­ляет многочисленные нарушения Статьи 5 Конвенции, которая в части, применимой к данному делу, устанавливает следующее:

 

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

 

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетент­ным судом;

 

b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неис­полнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

 

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

/.../

 

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

 

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, су­дебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разум­ного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обуслов­лено предоставлением гарантий явки в суд.

 

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

 

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нару­шение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

 

160. Как утверждала заявитель, сам факт, что содержание под стражей ее сыновей не признано властями Турции, говорит о произвольном ли­шении их свободы в нарушение пункта 1 Статьи 5 Конвенции. Она за­явила, что официальное сокрытие их местонахождения и судьбы ставит ее сыновей вне закона, и, следовательно, они лишены защиты гарантий их прав, содержащихся в пунктах 2, 3, 4 и 5 Статьи 5 Конвенции.

 

161. Власти Турции напомнили, что утверждения заявителя относи­тельно исчезновения ее сыновей являются безосновательными. По их мнению, не может возникнуть никакого спора по Статье 5 Конвенции.

 

162. Европейский Суд установил в своем Постановлении по делу "Курт против Турции" от 25 мая 1998 г. следующее (pp. 1184-1185, § 122; см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 104, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 103):

 

"...Основополагающая значимость гарантий, содержащихся в Статье 5 Кон­венции, по защите прав каждого в демократическом обществе — не подвер­гаться произвольному заключению под стражу властями. Поэтому ясно, что Европейский Суд постоянно в своих решениях делал акцент на том, что лише­ние свободы должно осуществляться не только в соответствии с материальными и процессуальными нормами внутринационального права, но и при выполне­нии самой цели Статьи 5 Конвенции, а именно защищать каждого от произ­вола... Это настойчивое требование защиты каждого от любого посягательства государственной власти проявляется в том, что пункт 1 Статьи 5 Конвенции ограничивает круг обстоятельств, при которых лицо может быть законно ли­шено свободы, и делается акцент на том, что эти обстоятельства должны тол­коваться в узком смысле, принимая во внимание тот факт, что они являются исключениями основополагающей гарантии свободы каждого...".

 

163. Европейский Суд также отметил в упоминавшемся выше Поста­новлении по делу "Курт против Турции" (р. 1185, § 123) следующее:

 

"...Создатели Конвенции закрепили защиту каждого от произвольного лишения свободы с помощью гарантирования комплекса материальных прав, которые призваны снизить до минимума вероятность произвольности, уста­новив, что лишение свободы может подлежать независимому судебному рас­смотрению, и закрепив ответственность властей за такие действия. Требова­ния пунктов 3 и 4 Статьи 5 Конвенции, подчеркивающие необходимость незамедлительности передачи лица судебному органу и судебного контроля, представляют собой определенную важность в данном контексте. Незамед­лительное судебное вмешательство может привести к выявлению и предот­вращению применения мер, угрожающих жизни, или жестокого обращения в нарушение основных гарантий, содержащихся в Статьях 2 и 3 Конвенции... Речь идет как о защите физической свободы каждого, так и об их личной безопасности при обстоятельствах, которые при отсутствии гарантий могут привести к низложению закона и лишить задержанных элементарных форм правовой защиты".

 

164. Европейский Суд в связи с этим отметил, что непризнанное со­держание под стражей является полным отрицанием данных гарантий и наиболее серьезным нарушением Статьи 5 Конвенции. Если власти уста­новили контроль за лицом, на них возлагается обязанность располагать информацией о его местонахождении. На этих основаниях Статья 5 Кон­венции должна рассматриваться с точки зрения того, что власти обязаны предпринимать эффективные меры по обеспечению гарантий в отноше­нии возможного исчезновения лиц и незамедлительно проводить адекват­ное расследование по жалобе на то, что лицо было арестовано, и с тех пор его никто не видел (см. упоминавшееся выше Постановление Европей­ского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 103).

 

165.Принимая во внимание вышесказанное, как напомнил Европей­ский Суд, установлено, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были арес­тованы службами безопасности 10 мая 1994 г. в ходе операции в деревне Дернек (см. выше § 132). Затем их доставили в школу-интернат округа Лидже, где они находились в течение как минимум двух дней. Факт их содержания под стражей в указанное время не был отражен ни в каких документах, и нет никаких следов, подтвержденных официально, об их местонахождении и их судьбе (см. выше §§ 141 и 142). Сам этот факт должен рассматриваться как наиболее серьезное нарушение, поскольку позволяет ответственным за лишение свободы скрыть свое участие в пре­ступлении, их следы и избежать ответственности за судьбу задержанного. По мнению Европейского Суда, отсутствие информации о содержании под стражей, включающей в себя такие моменты, как дата, время и место задержания, имя задержанного, равно как и причины задержания и имя лица, производившего задержание, должно рассматриваться как противо­речие самой цели Статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Поста­новление Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции", § 105, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ча­кичи против Турции", § 105).

 

166. Более того, из показаний жандармов, данных представителям Ев­ропейской Комиссии, следует, что жандармы установили практику, со­гласно которой существует разница между задержанием подозреваемых и заключением их под стражу. Период времени между этими двумя дейст­виями называется "период наблюдения" и может продолжаться до 24 часов. За это время задержанные могут быть допрошены. Нахождение под стражей в данный период не регистрируется (см. выше § 73). Однако Европейский Суд отметил, что такой "неофициальный" период задержа­ния не допускается согласно внутринациональному праву.

 

167. К тому же, по мнению Европейского Суда, принимая во внимание настойчивые обращения заявителя и ее дочери (Фериде Чичек) о том, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек были арестованы в деревне, про­курор должен был предпринять меры к проведению более тщательного расследования по ходатайству. В соответствии с Уголовно-процессуаль­ным кодексом Турции он имеет такие полномочия (см. выше § 114). Прокурор допросил трех свидетелей (содержавшихся вместе с Тахсином и Али Ихсаном), которые в целом подтвердили сообщения заявителя. Однако эта линия расследования никогда более не продолжалась, и ни­каких показаний у солдат не брали. Прокурор не выразил никакого же­лания не согласиться с утверждениями жандармов, согласно которым журнал регистрации арестованных свидетельствует, что Тахсин и Али Ихсан как не были арестованы в деревне, так и не содержались в окружной школе-интернате.

 

168. Принимая во внимание эти факты, Европейский Суд отметил, что власти Турции не сумели дать каких-либо достоверных и достаточных объяснений относительно местонахождения и судьбы двоих сыновей за­явителя после того, как они были арестованы в деревне и находились в окружной школе-интернате, а также того, почему не проводилось ника­кого вразумительного расследования по неоднократным утверждениям заявителя об их содержании под стражей и ее беспокойствах за их жизни. Власти Турции не сумели снять с себя ответственность в отношении сы­новей заявителя, и нужно признать, что они находились под стражей, будучи полностью лишены правовых гарантий, содержащихся в Статье 5 Конвенции, чего не признают власти Турции.

 

169. На основании вышесказанного Европейский Суд пришел к вы­воду, что нарушено право на свободу и личную неприкосновенность, гарантированное Статьей 5 Конвенции.

 

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ САМОГО ЗАЯВИТЕЛЯ

 

170. Заявитель жаловалась, что исчезновение двух ее сыновей, нахо­дившихся в руках служб безопасности, является бесчеловечным и унижа­ющим достоинство обращением с ней в нарушение Статьи 3 Конвенции. Соответственно, она попросила Европейский Суд признать, что страда­ния, причиненные ей, влекут ответственность государства-ответчика со­гласно Статье 3 Конвенции.

 

171. Власти Турции утверждали, что нет никаких достоверных доказа­тельств в пользу мнения заявителя, что ее сыновья были арестованы служ­бами безопасности. Они заявили, что нет никакой причинно-следствен­ной связи между предполагаемым нарушением прав ее сыновей, закреп­ленных в Конвенции, и ее горем и страданиями.

 

172. Европейский Суд напомнил, что жестокое обращение должно содержать минимальный уровень жестокости, чтобы оно подпадало под действие Статьи 3 Конвенции (см., среди других прецедентов, Постанов­ление Европейского Суда по делу "Крус Барас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden) от 20 марта 1991 г., Series A, № 201, p. 31, § 83). Далее Европейский Суд установил, что причиненные страдания должны соответствовать определенному уровню, чтобы обращение можно было бы рассматривать как бесчеловечное. Установление этого минималь­ного уровня относительно и зависит от обстоятельств дела, таких, как, например, длительность обращения и его физическое или моральное воз­действие (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", р. 65, § 162).

 

173. В связи с этим, как напомнил Европейский Суд, заявитель и ее дочь предприняли несколько попыток обращения к прокурору и началь­нику жандармерии после ареста ее сыновей, будучи убежденными, что они содержатся в школе-интернате округа Лидже. Однако прокурор и начальник жандармерии не дали каких-либо основательных ответов на ее ходатайство. Европейский Суд установил, что заявитель не имела никакой информации о ее сыновьях в течение почти шести лет. Она жила в страхе, что ее сыновья мертвы, и обращалась к прокурору и в органы власти с просьбой хотя бы отдать ей их тела. Неопределенность, сомнения и мрач­ные предчувствия, испытываемые заявителем в течение длительного и продолжающегося периода времени, несомненно, причинили ей жесто­кие психические страдания и горе.

 

174. Принимая во внимание описанные выше обстоятельства и тот факт, что заявитель является матерью лиц, пострадавших в результате серьезного нарушения прав человека, а сама — жертвой самоуспокоен­ности властей по поводу ее горя и страданий, Европейский Суд пришел к выводу, что государство-ответчик нарушило Статью 3 Конвенции в отношении заявителя.

 

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

 

175. Заявитель утверждала, что непроведение национальными властя­ми адекватного расследования по поводу исчезновения ее сыновей явля­ется нарушением Статьи 13 Конвенции. Далее, заявитель утверждала, что ее случай является типичным примером применения неэффективных мер правовой защиты на юго-востоке Турции.

 

176. Власти Турции полагали, что и Главное командование жандарме­рии, и прокурор округа Лидже провели всестороннее расследование на основании утверждений заявителя.

 

Статья 13 Конвенции устанавливает следующее:

 

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в госу­дарственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, дей­ствовавшими в официальном качестве".

 

177. Европейский Суд напомнил, что Статья 13 Конвенции гаран­тирует доступ на внутринациональном уровне к средствам правовой защиты для реализации прав и свобод, закрепленных в Конвенции, в какой бы форме они ни были закреплены во внутринациональном праве. Таким образом, действие Статьи 13 Конвенции состоит в тре­бовании, что внутринациональные положения о средствах правовой защиты должны соотноситься с сущностью соответствующей жалобы на основе Конвенции и предоставить надлежащую помощь, даже если Договаривающиеся Стороны имеют некоторую свободу действий при выборе способа, с помощью которого они будут выполнять свои обя­зательства согласно Конвенции по данным положениям. Объем обяза­тельств по Статье 13 Конвенции варьируется в зависимости от природы жалобы заявителя. Тем не менее средство правовой защиты, требуемое согласно Статье 13 Конвенции, должно быть "эффективным" на прак­тике, равно как и в праве, в частности, в том, что его применение не должно быть неоправданно затруднено действиями или бездействием властей государства-ответчика (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, № 26, р. 2286, § 95; упоминавшееся выше Постанов­ление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции", pp. 1895— 1896, § 103; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции", pp. 325—326, § 89).

 

178. В данном деле заявитель жалуется, что она была лишена "эффек­тивного" средства правовой защиты, которое бы пролило свет на место­нахождение ее сыновей. По мнению Европейского Суда, если родствен­ники лица выдвигают оспариваемое заявление, что это лицо исчезло после того, как попало в руки к властям, понятие эффективного средства правовой защиты по смыслу Статьи 13 Конвенции предполагает в допол­нение к выплате компенсации, если это уместно, проведение всесторон­него эффективного расследования, способного привести к установлению и наказанию ответственных лиц и включающего в себя эффективный доступ родственников к процессуальным действиям по расследованию (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аксой против Турции", р. 2287, § 98; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Айдын против Турции", pp. 1895—1896, § 103; и упоминавшееся выше Постановление Европей­ского Суда по делу "Кайя против Турции", pp. 329—331, §§ 106 и 107). Исходя из этих понятий, требования Статьи 13 Конвенции шире, чем обязательство Договаривающейся Стороны согласно Статье 2 Конвенции проводить эффективное расследование по исчезновению лица после того, как оно попало в руки к властям (см. упоминавшееся выше Постановле­ние Европейского Суда по делу "Килич против Турции", § 93).

 

179. На основе приведенных ранее оснований (см. выше § 168) можно считать, что у Хамзы Чичек была оспариваемая жалоба, согласно которой ее сыновья были арестованы. По этой жалобе никогда не проводилось существенное расследование. У заявителя не были взяты прокурором письменные показания в ответ на ее ходатайство, и никакое расследова­ние не проводилось среди солдат, предположительно, участвовавших в операции в деревне Дернек 10 мая 1994 г.

 

180. Согласно законодательству Турции прокурор был обязан провести расследование по заявлению о незаконном лишении свободы (см. выше § 114). Нельзя сказать, что поверхностное отношение, проявленное им в отношении настоятельных обращений заявителя о том, что ее сыновей никто не видел с тех пор, как их арестовали, соответствует его обязанности и было равносильно подрыву эффективности любого иного средства пра­вовой защиты, которое могло существовать.

 

181. Следовательно, принимая во внимание непроведение какого-либо существенного расследования, Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель была лишена эффективного средства правовой защиты в отно­шении ее жалобы об исчезновении ее сыновей при обстоятельствах, влекущих ответственность властей за это. Таким образом, нарушена Ста­тья 13 Конвенции.

 

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 2, 3, 5 И 13 КОНВЕНЦИИ, ВЗЯТЫХ В СОВОКУПНОСТИ СО СТАТЬЕЙ 14 КОНВЕНЦИИ

 

(а) Статья 14 Конвенции, взятая в совокупности со Статьями 2, 3 и 5 Конвенции

 

182. Заявитель утверждала, что из-за ее курдского происхождения раз­личные ее права, закрепленные в Конвенции, были дискриминированы в нарушение Статьи 14 Конвенции, которая устанавливает следующее:

 

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвен­ции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежнос­ти к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

 

183. Власти Турции не прокомментировали эти утверждения ввиду отсутствия в жалобе фактов по существу.

 

184. Как отметил Европейский Суд, заявитель не привела никаких доказательств в подтверждение своего заявления, что ее сыновья предна­меренно были выбраны для насильственного исчезновения ввиду их эт­нического происхождения. Следовательно, в связи с этим положения Конвенции нарушены не были.

 

(b) Статья 14, взятая в совокупности со Статьей 13 Конвенции

 

185. Далее, заявитель ссылалась на Статью 14 Конвенции, взятую в совокупности со Статьей 13 Конвенции, утверждая о лишении ее эффек­тивного доступа к участию в процессуальных действиях ввиду того, что власти Турции не создали соответствующих норм использования курдско­го языка в жандармерии, прокуратуре и других государственных органах, осуществляющих судебные функции. Она утверждала, что она была ли­шена возможности составить и подать ходатайство.

 

186. Власти Турции напомнили, что согласно статье 3 Конституции Турции официальный язык турецкого государства — турецкий. Далее, они утверждали, что судебные власти должны пользоваться услугами переводчика, если обвиняемый или лицо, подавшее жалобу, не владеет турецким языком.

 

187. Европейский Суд в первую очередь установил, что законода­тельство Турции предусматривает помощь переводчика лицам, не владеющим турецким языком. Более того, заявитель никогда не утверж­дала в Европейском Суде, что она просила предоставить ей переводчи­ка и что власти Турции отказали ей в этой просьбе. Хотя бесспорно то, что заявитель не говорит по-турецки, ее дочь Фериде Чичек, которая подавала ходатайства прокурору вилайета Дийярбакир, пользовалась помощью адвоката из Ассоциации по защите прав человека вилайета Дийярбакир при составлении этих ходатайств.

 

188. Принимая во внимание вышесказанное, Европейский Суд пришел к выводу, что утверждения заявителя безосновательны. Следо­вательно, по данной части жалобы положения Конвенции нарушены не были.

 

IV[5]. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 18 КОНВЕНЦИИ

 

189. Заявитель жаловалась, что исчезновение лица, содержащегося под стражей, обязательно связано с сокрытием, поскольку отрицание содержания лица под стражей или продолжение содержания под стра­жей является частью понятия исчезновения. Далее она утверждала, что такое сокрытие является несовместимым с требованием добросовест­ности, подразумеваемым в Статье 18 Конвенции, которая устанавли­вает следующее:

 

"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении ука­занных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

 

190. В подтверждение своих жалоб заявитель сообщила, что отрицание службами безопасности того, что кто-либо содержался в школе-интернате округа Лидже, когда было общеизвестно ее использование в качестве помещения для содержания под стражей, является свидетельством кол­лективной попытки этих служб скрыть происходившее там.

 

191. Власти Турции не прокомментировали эти утверждения ввиду отсутствия в жалобе фактов по существу.

 

192. Принимая во внимание установленный факт содержания сыновей заявителя под стражей, что не было признано властями Турции, и нару­шения их права на свободу и личную неприкосновенность, Европейский Суд пришел к выводу, что нет необходимости рассматривать данную часть жалобы отдельно, поскольку, в сущности, утверждения заявителя были рассмотрены в отношении Статей 2 и 3 Конвенции.

 

V. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ ПОЛОЖЕНИЙ КОНВЕНЦИИ ВВИДУ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ВНУКА ЗАЯВИТЕЛЯ

 

193. Заявитель утверждала, что ее внук Чайан Чичек, которому ко времени произошедших событий было 16 лет, был арестован службами безопасности примерно месяц спустя после ареста Тахсина Чичека и Али Ихсана Чичека. Заявитель сообщала, что в день исчезновения ее внука она поехала в Лидже с матерью Чайана. Когда они вечером вернулись в деревню, некий житель деревни рассказал им, что Чайана арестовали вместе с двумя женщинами.

 

194. Европейский Суд установил, что доказательства, касающиеся исчезновения ее внука, противоречивы. В АЗПЧ вилайета Дийярбакир и представителям Европейской Комиссии заявитель утверждала, что Чайан был арестован службами безопасности в саду около их дома, в то время как согласно показаниям дочери заявителя Фериде, которая находилась в то время в деревне, Чайан был арестован в поле на ок­раине деревни.

 

195. Далее, Европейский Суд отметил, что заявитель не сумела ни назвать имена свидетелей, которые рассказали ей об аресте Чайана, ни привести их к представителям Европейской Комиссии для дачи устных показаний. Более того, нет никаких доказательств, подтверждающих, что в день ареста Чайана проводилась операция. Другие свидетели, дававшие устные показания, ничего не знали об исчезновении Чайана.

 

196. При данных обстоятельствах Европейский Суд отметил, что нет никаких доказательств, подтверждающих предполагаемый арест Чайана службами безопасности. Заявителем не было представлено достаточных доказательств для установления того, что случилось или могло случиться с ее внуком Чайаном. Следовательно, по данной части жалобы положения Конвенции нарушены не были.

 

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

 

197. Статья 41 Конвенции устанавливает следующее:

 

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Про­токолов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого на­рушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компен­сацию потерпевшей стороне".

 

А. Материальный ущерб

 

198. Заявитель потребовала в возмещение материального ущерба 109 795,02 фунта стерлингов ввиду потери доходов ее двоих сыновей, Али Ихсана Чичека и Тахсина Чичека, исчезнувших при обстоятельст­вах, за которые власти Турции несут ответственность. Она вычислила данную сумму исходя из зарплаты ее двоих братьев, работающих в той же сфере.

 

199. Власти Турции заявили, что нет нарушения, которое должно быть компенсировано, и справедливая компенсация не должна превышать пре­делы разумного или привести к несправедливому обогащению.

 

200. Европейский Суд напомнил, что должна быть причинно-след­ственная связь между требуемым заявителем возмещением ущерба и нарушением Конвенции и что, если это уместно, может быть вклю­чена компенсация неполученного заработка (см., среди прочих преце­дентов, Постановление Европейского Суда по делу "Барвера, Мессеге и Хавардо против Испании" (Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain) от 13 июня 1994 г. (справедливая компенсация), Series A, № 285-С, pp. 57—58, §§ 16—20, упоминавшееся выше Постановление Европей­ского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 127). Как отметил Европейский Суд (см. выше § 147 и §§ 164—168), следует считать уста­новленным, что Тахсин Чичек и Али Ихсан Чичек исчезли после их содержания под стражей, не признанного властями Турции, и что за это власти Турции несут ответственность согласно Статьям 2 и 5 Кон­венции. При данных обстоятельствах существует прямая связь между нарушением Статей 2 и 5 Конвенции и тем, что наследники потеряли финансовую поддержку, которую они получали от них.

 

201. Принимая во внимание вышесказанное, Европейский Суд исходя из принципа справедливости присудил выплату в размере 5000 фунтов стерлингов в отношении каждого из сыновей заявителя, и эта сумма долж­на быть выплачена заявителю и распределена ею между наследниками ее сыновей. Соответственно, Европейский Суд отклоняет остальную часть требования заявителя относительно возмещения материального ущерба.

 

В. Моральный вред

 

202. Заявитель утверждала, что и она, и ее сыновья являются жертвами определенных нарушений положений Конвенции. Она попросила Евро­пейский Суд присудить 40 000 фунтов стерлингов в отношении каждого сына ввиду их исчезновения, которые заявитель распределит между их наследниками. Далее заявитель потребовала 10 000 фунтов стерлингов в пользу ее самой в качестве возмещения морального вреда. Она также потребовала в качестве возмещения морального вреда ежемесячную вы­плату 1000 фунтов стерлингов ввиду продолжающегося нарушения поло­жений Конвенции, пока государство-ответчик не проинформирует ее о судьбе сыновей.

 

203. Власти Турции утверждали, что такой размер компенсации явля­ется завышенным и приведет к несправедливому обогащению.

 

204. Европейский Суд напомнил, что установлены нарушения Статей 2, 5 и 13 Конвенции. Он пришел к выводу, что размер компенсации должен быть установлен на основании тяжести нарушений положений Конвенции. Следовательно, он присуждает компенсацию в размере 20 000 фунтов стерлингов в отношении каждого из сыновей заявителя, которая должна быть выплачена заявителю и распределена ею в пользу наследни­ков ее сыновей.

 

205. Более того, принимая во внимание, что власти Турции не помо­гали заявителю в поисках правдивой информации о местонахождении ее сыновей, что привело к признанию нарушения Статей 3 и 13 Конвенции в отношении самого заявителя, Европейский Суд счел, что присуждение компенсации в ее пользу тоже оправдано. Таким образом, он присудил заявителю компенсацию в размере 10 000 фунтов стерлингов.

 

С. Судебные издержки и расходы

 

206. Заявитель потребовала возмещения судебных издержек и расхо­дов, возникших при составлении и рассмотрении жалобы группой юрис­тов из Соединенного Королевства, в размере 7760 фунтов стерлингов, а также судебных издержек и расходов, возникших ввиду работы, прове­денной адвокатами в Турции, в размере 8143 фунта стерлингов. В эти суммы включены расходы, возникшие в связи с поездкой в Анкару для дачи показаний представителям Европейской Комиссии на двух слуша­ниях дела. Далее, заявитель потребовала компенсацию в размере 1205 фунтов стерлингов, которую следует выплатить Курдскому Проекту по правам человека (КППЧ) за расходы, связанные с телекоммуникация­ми, пересылкой, толкованием и переводом документов.

 

207. Власти Турции посчитали размер оплаты услуг специалистов как завышенный и необоснованный и утверждали, что их размер должен быть определен по соответствующему тарифу Адвокатской коллегии Анкары.

 

208. В отношении требования возмещения расходов Европейский Суд на основе принципа справедливости, принимая во внимание детали тре­бований заявителя, присудил ей компенсацию в размере 10 000 фунтов стерлингов, включая все суммы, которые должны быть отчислены в ка­честве налога на добавленную стоимость.

 

209. Вместе с тем Европейский Суд не убежден в существенности требований (1205 фунтов стерлингов) в пользу КППЧ, поскольку ему не представили материалы об определенном участии этой организации при подготовке дела. Соответственно, данная часть требований отклонена.

 

D. Процентная ставка при просрочке платежей

 

210. Согласно информации, полученной Европейским Судом, годовая процентная ставка, применяемая в Соединенном Королевстве на день принятия настоящего Постановления, составляет 7,5 процента.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

 

1) постановил шестью голосами против одного, что имело место на­рушение Статьи 2 Конвенции в отношении сыновей заявителя;

 

2) единогласно постановил, что отсутствует нарушение Статьи 3 Кон­венции в отношении сыновей заявителя;

 

3) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 5 Кон­венции в отношении сыновей заявителя;

 

4) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Кон­венции в отношении заявителя;

 

5) постановил шестью голосами против одного, что имело место на­рушение Статьи 13 Конвенции в отношении заявителя;

 

6) единогласно постановил, что отсутствует нарушение Статьи 14 Кон­венции, взятой в совокупности со Статьями 2, 3, 5 и 13 Конвенции;

 

7) единогласно постановил, что нет необходимости рассматривать часть жалобы, касающуюся Статьи 18 Конвенции;

 

8) единогласно постановил, что отсутствует нарушение Конвенции в отношении внука заявителя;

 

9) постановил шестью голосами против одного:

 

(а) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы, подлежа­щие переводу в турецкие лиры по курсу на день выплаты:

 

(i) 10 000 (десять тысяч) фунтов стерлингов в возмещение материаль­ного ущерба, которые будут распределены заявителем между наследника­ми ее сыновей;

 

(ii) 40 000 (сорок тысяч) фунтов стерлингов в возмещение морального вреда, которые будут распределены заявителем между наследниками ее сыновей;

 

(iii) 10 000 (десять тысяч) фунтов стерлингов в возмещение мораль­ного вреда;

 

(b) что проценты по годовой ставке 7,5 процента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;

 

10) единогласно постановил:

 

(a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции выплатить заявителю и перевести на ее банковский счет в Соединенном Королевстве 10 000 (десять тысяч) фунтов стерлингов, в возмещение издержек и расходов, включая все суммы, которые должны быть отчислены в качестве налога на добавленную стоимость;

 

(b) что проценты по годовой ставке 7,5 процента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;

 

11) отклонил остальные требования заявителя о справедливой ком­пенсации.

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 27 февраля 2001 г. в соответствии с пунк­тами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

 

М. О'БОЙЛ                                                                      Э. ПАЛЬМ

Секретарь Секции Суда                                                 Председатель Палаты

 

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Пра­вила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) совпадающее мнение судьи Р. Марусте;

(b) частично несовпадающее, частично особое мнение судьи Ф. Гюльчюклю. Э.П. М.О'Б.

 

СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ

судьи Р. Марусте

 

Я согласен с большинством Суда, признавшего нарушение Статьи 2 Конвенции, как по материальным, так и по процессуальным основаниям. Но, к моему сожалению, я не могу согласиться с выводом Палаты, зафик­сированным в § 147[6] , из которого "следует, что ответственность за их смерти лежит на государстве-ответчике". Данная формулировка ясно и четко дает понять — двоих исчезнувших нет в живых.

 

По моему мнению, неверно использовать такую определенную фор­мулировку по следующим причинам.

 

Европейский Суд не располагает сведениями о судьбе исчезнув­ших. Нет ни их тел, ни доказательств жестокого обращения с ними (см. выводы в § 156) или хотя бы следов жестокого обращения. Также нельзя рассматривать обстоятельства дела как угрожавшие их жизням. В этом отношении данное дело отличается, например, от дела "Курт против Турции". Единственным доводом в пользу предполагаемой смерти является отсутствие информации об их местонахождении в те­чение шести с половиной лет. В постановлении Европейского Суда по делу "Курт против Турции" отмечалось, что Европейский Суд должен тщательно исследовать, действительно ли существуют определенные доказательства, которые могут привести к выводу, что (лицо) вне ра­зумных сомнений было убито властями во время нахождения под стра­жей или на более поздней стадии. Я считаю, что доказательственная база по данному делу слишком слабая для того, чтобы прийти к такому определенному выводу, как указано ранее.

 

Более того, я не думаю, что юридически корректно приравнивать смерть лица к его исчезновению при данных обстоятельствах. Я не хотел бы спекулировать на возможности того, что сыновей заявителя найдут живыми когда-нибудь в будущем. До тех пор, пока такую возможность нельзя бесповоротно исключать, было бы преждевременно для междуна­родного суда приходить к выводу, что определенно человек мертв. На этих основаниях я бы добавил к этому выводу слово "предположительно" или "возможно" (мертв).

 

Но я полагаю, что даже такое решение не является наилучшим, и было бы правильнее квалифицировать ситуацию так, как она есть, то есть как исчезновение, за которое власти Турции несут ответственность, поскольку исчезнувших в последний раз видели живыми и здоровыми, когда они находились под контролем властей. Нет сомнений, что бремя доказыва­ния в данном случае ложится на власти Турции, которые, как установлено, не предоставили убедительных доказательств о судьбе исчезнувших.

 

Исчезновение является признанным понятием международного права (см., например, Декларацию ООН о защите лиц от вынужденного исчезновения — G.A. res. 47/133, 18.12.1992, которая устанавливает, inter alia, что "...исчезновение ...нарушает ...право на жизнь"; см. также прецеденты по данному вопросу Комитета ООН по правам человека (например, Постановление по делу "Кинтерос против Уругвая" (Quinteros v. Uruguay), 107/1981, Report of Human Rights Committee, GAOR, 38^th Session, Supplement no. 40, 1983, Annex XXII, § 14) и Межамериканского Суда по правам человека (например, Постановление по делу "Веласкес Родригес" (Velasquez Rodriguez) от 29 июля 1988 г., Series С, № 4, § 157)). Я не вижу серьезных препятствий применения этой доктрины в данном деле (и при подобных обстоятельствах в делах, рассматрива­емых Европейским Судом, вообще), даже если такой вывод не поддер­живается более общим анализом и установлением того, что согласно утверждениям является официально допускаемой практикой исчезно­вения людей. Как я понимаю, в соответствии с доктриной абсолютного обязательства даже единичный случай исчезновения человека подпа­дает под действие первого предложения пункта 1 Статьи 2 Конвенции, которое налагает на государство ответственность защищать право каж­дого на жизнь. Исчезновение человека, находившегося под контролем властей, означает, что его жизнь не была надлежащим образом защи­щена. Такая оценка была бы более подходящей при данных обстоя­тельствах, и она оставляет возможность дальнейших изменений, каки­ми бы они ни были.

 

ЧАСТИЧНО НЕСОВПАДАЮЩЕЕ, ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Ф. Гюльчюклю

 

К моему сожалению, я не могу разделить мнение большинства Пала­ты относительно нарушения Статей 2 и 13 Конвенции и применения Статьи 41 Конвенции в отношении присуждения компенсации матери­ального ущерба.

 

Позвольте мне объяснить свою позицию.

 

1. В данном деле отсутствуют даже доказательства prima facie, что сыновья заявителя встретили свою смерть, находясь в заключении, будучи арестованными службами безопасности. Напротив, другие за­держанные, содержавшиеся вместе с ними, сами слышали, как солдаты сказали, что они собираются освободить их (см. § 84, 93 и 103). В ма­териалах дела нет доказательств того, что позволило бы установить вне разумных сомнений смерть сыновей заявителя во время нахождения под стражей. Презюмировалась их смерть лишь на основании того, что они были арестованы, и, по мнению большинства, "особых обстоя­тельств, которые господствуют" в данной части страны ввиду деятель­ности террористов РПК. Я полагаю, что эти факты — сами по себе незначительные касательно жалобы заявителя по Статье 2 Конвен­ции — ни коим образом не достаточны, чтобы оправдать вывод, что нарушена данная Статья. Это не более чем бесполезная спекуляция -полагать, что сыновья заявителя погибли, находясь под стражей, и что государство-ответчик за это ответственно (см. § 141 et seq.).

 

Поэтому я считаю, что Статья 2 Конвенции не применима к данному делу и, конечно же, не была нарушена.

 

2. Для более детального объяснения моей точки зрения я ссылаюсь на мое особое мнение к Постановлению Европейского Суда по делу "Тимурташ против Турции" (от 13 июня 2000 г.) и на анализ Европейского Суда по делу "Курт против Турции" (Постановление от 25 мая 1998 г.); пос­леднее дело должно рассматриваться как базовое при рассмотрении дел об исчезновении людей, в которых, как в настоящем деле, смерть лица не установлена вне разумных сомнений.

 

Касаясь нарушения Статьи 13 Конвенции, я считаю, что если боль­шинство Палаты пришло к выводу по данному делу (см. § 148), соглас­но которому имело место нарушение Статьи 2 Конвенции ввиду того, что не проводилось никакого адекватного расследования исчезновения сыновей заявителя (процессуальный аспект), то не может возникнуть отдельный спор по Статье 13 Конвенции, поскольку одни и те же факты лежат в основе жалобы как по Статье 2, так и по Статье 13 Конвенции. С этой точки зрения, я также ссылаюсь на мои особые мнения по делам "Кайя против Турции" (см. Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1998 г.), "Махмут Кайя против Турции" (Mahmut Kaya v. Turkey) (см. Постановление Европейского Суда от 28 марта 2000 г.) и "Аккоч против Турции" (Akkop v. Turkey) (см. Постановление Евро­пейского Суда от 10 октября 2000 г.).

 

3. Наконец, как я только что объяснил, поскольку в данном деле факт смерти был установлен лишь на основании предположения и не вне разумных сомнений, нет объяснения присуждению наследни­кам сыновей заявителя какой бы то ни было компенсации материаль­ного ущерба.

 

Перевод с английского М. Виноградова

 

содержание